– Да-а, – протянула Фауста, а побледневшая Таня не смогла вымолвить ни слова.
– Короче, я отсниму эту гравюру, ладно? – спросил Марк.
Доктор неопределенно пожала плечами, и он стал снимать рамку со стены.
– Между прочим, – сказал Марк, разложив на столе лист с изображением старухи и девочки, – есть еще одна интересная деталь, которая отсутствует в сказке Перро. Когда волк встречает Красную Шапочку в лесу, он предлагает ей две дороги. Но это не путь добродетели и путь греха, которые подразумевал Перро. В народной интерпретации это называется «дорога булавок» и «дорога иголок».
Сердце у Тани екнуло. Мало ей страшного образа старухи, которая невесть откуда возникла в доме Фаусты два дня назад, – вся сцена в подробностях всплыла у Тани перед глазами во время рассказа Марка. А при последних его словах на ум пришла, к тому же, и иголка, случайно утопленная в умывальнике – глазное копье или, как говорят косметологи, «игла Видаля». Затонувшая иголка словно впилась в Танино тело и колола, не отпуская, – до того ее душу смущали Марковы истории.
– Про повзрослевших девушек в деревнях говорили: «Они собирают булавки», – сказал Марк. – Это значило, что им доверяли шитье, они переходили в другой социальный статус, могли ходить на танцы и заводить кавалеров. Для привлечения женихов они бросали булавки в воду. Впрочем, кажется, я вам уже это рассказывал…
Марк осекся и взглянул Тане в глаза. Девушка покраснела. Доктор кашлянула.
– А что же иголки? – спросила она.
– В иголке главное – это идея дырки. Символ потери девственности или, по-современному, путь греха, на который вступает Красная Шапочка, когда ложится в постель с волком и начинает к нему приставать: почему у тебя это большое, то большое…
Марк ухмыльнулся и занялся фотографированием второй гравюры.
– Что-то ты совсем нам голову заморочил, – сказала Фауста. – То тигр у него Жеводанский с гиеной по Москве бегают, то девочка кровь у бабушки выпивает. Тебе бы не диссертацию писать, а триллеры. Наговорил к ночи всякой дряни…
– Все, больше не буду, – Марк собрал вторую гравюру, с которой управился значительно быстрее, чем с первой, и повесил ее на место. – Ну что, спасибо. Не смею вас больше задерживать.
– Спокойной ночи, – бесстрастно сказала Фауста.
Марк кинул вопросительный взгляд на Таню, но, как бы той ни хотелось пойти вместе с ним, она не посмела и сделала вид, что ничего не замечает. Тогда он вздохнул, произнес еще раз: «Спасибо. До свиданья» и ушел.
