Уличный фонарь, высветив большое круглое пятно, нахально предлагал Никите картинку-мираж, в которую было трудно поверить. Дело в том, что если это ему не снилось, то прямо рядом с крыльцом их дома, в центре детской площадки находился огромный… крокодил. Аллигатор. Собственной персоной.
Никита начал тереть глаза, словно пытаясь проснуться, но крокодил все равно лежал как бревно на песке, словно это не центр Москвы, а пляж на берегу Нила. Никита не просыпался. Больше того, когда он начинал щипать себя, ему было больно. Неимоверно больно. Он едва сдерживался, чтобы не закричать.
«Пузырек, ты сошел с ума. Сначала тебе мерещатся инопланетяне, а теперь в твоем дворе завелся крокодил», — приблизительно так отреагирует Маша, да и все остальные, расскажи он им про свое видение.
Послышался какой-то шум. Шум мотора. Никита снова взглянул вниз — крокодила уже не было. Все правильно, улыбнулся он, как улыбаются психбольные (он видел это в кино) — идиотской улыбкой и вернулся в постель. Все правильно: крокодил услышал шум мотора и уполз в кусты. Вот и отлично. А то бы ему прищемили хвост…
Сергей с самого утра готовил себя к ответственному событию — дню презентации своего агентства. В сущности, агентство было не только его, но уж так случилось, что друзья единогласно признали в нем лидера и поручили именно ему директорский пост.
В отличие от Маши, которая тайком от мамы пользовалась ее косметикой и духами, Сережа вот уже три раза пытался побриться папиными дорогими лезвиями. Запершись в ванной комнате, он выпускал из баллона легчайшее облако душистой мыльной пены, густо покрывал ею свое тонкое мальчишеское лицо и, с важным и даже несколько усталым видом разглядывая свое отражение, лениво водил бритвой по щекам…
Никто не знал и не видел, что он держит станок лезвием в обратную сторону, но сам Сергей — тот Сергей, что находился и жил в зеркале, — именно брился. В «зеркальном» Сергее Горностаеве было куда больше мужского, чем в том, что стоял в махровом папином халате посреди ванной комнаты. У него даже лицо было много умнее и серьезнее. И он наверняка презирал своего двойника за это фальшивое бритье и желание казаться старше и значительнее. Разве в самом факте бритья могут быть элементы мужественности? Чушь собачья. Но он «брился» и не мог себе объяснить, зачем ему это нужно.
Умывшись и плеснув себе на руки бальзама после бритья, Сергей движениями, которые непроизвольно были им скопированы опять же таки с отца, растер ими щеки и снова посмотрел на свое отражение. И вдруг, вспомнив вчерашний вечер, расхохотался. Бедный Пузырек! В своем желании удивить, шокировать и оказаться в центре внимания он зашел уж слишком далеко: пытался всех убедить в том, что в ведре детеныш инопланетянина, когда это была всего лишь сгоревшая кошка… И тут его мысли плавно перешли на кошку, и улыбка сошла с раскрасневшегося лица.
