– Божественные раковины маловаты, Барри, почти не видны, – Тревор ткнул в перламутровые извивы. – Золота тьма, впечатляет, особенно колесница, вся из золота, и балдахин, и даже небеса будто золотые. Ты настоял, Барри, чтоб золотой краски не жалели? И знаешь, здорово! И как тонко выписана резьба на колеснице, и воины золотые на золотых же лошадях – отменно! Может, выполнить по этому эскизу центральное панно? С колчаном стрел, как я понимаю, Арджуна? Похоже, он сидит, а Кришна стоит? Так не годится, Барри, нельзя сидеть в присутствии бога, неприлично, а в остальном – блеск.
Тревор приблизился к бронзовому Будде в углу кабинета, положил руку на голову божества, будто сообщая: вот видишь, как мы заняты твоими хлопотами.
Субон уронил один эскиз – Экклз повернулся на шум:
– Что это?
На эскизе младенец, вылезший из черепа, превращался на глазах последовательно в отрока, юношу, зрелого мужчину, старца и, наконец, умирал, и снова повторялась чреда превращений.
Субон, не глядя в шпаргалку, пояснил:
– Переход души из тела в другое тело после смерти. Следующее воплощение в зависимости от прижизненного поведения на земле.
Экклз поморщился:
– Выходит, нас, Барри, не ожидает ничего утеши тельного? Но… я думаю, что, если бог великодушен, он всех простит, а если придирчив, то никому не светит.
Экклз вернулся за стол. Попросил Субона налить сок, это и было предложением присесть. Субон с облегчением опустился в низкое кресло: казалось, Тревор сама любезность, редко срывается, ничем не подчеркивает своего положения, но Субон помнил участь тех, кто принимал такую манеру поведения Экклзв за чистую монету; Экклз полагал, что рядом с ним должны быть люди, видящие разницу между ним и собой. Что бы ни говорили Субону, тот уверился раз и навсегда: каждому приятно, когда перед ним цепенеют. Субон пил мелкими глотками, прикидывая, что ответить о Рори Инче, если Тревор поинтересуется.
Экклз допил сок и дружелюбно ожидал, когда закончит Субон.
– Много еще осталось?
Субон послушно поднялся. Эскизы замелькали разноцветными пятнами, и Тревор только повторял: «Так… так… так…» – и махал рукой – следующий. На одном Тревор задержал внимание: колесница, запряженная могучими разноцветными конями – красным, черным, белым, зеленым, синим…
– Что это? – глаза Тревора сузились.
Субон понял, что вопрос о Рори Инче неизбежен, заглянул в бумажку:
– Душа подобна седоку на колеснице материального тела, где разум – возница, ум – вожжи, а чувства – лошади… каждая тянет в свою сторону… – Субои вертел кистью так, чтобы солнце играло в золоте перстней.
