Разумеется, она обо всем рассказала Аретино, однако лишь когда они вернулись во дворец и Троянда оказалась в своих новых покоях. Они были гораздо роскошнее и просторнее предыдущих, и розовый сад источал неземной аромат, однако Троянда едва заметила окружающее ее великолепие и едва нашла в себе силы поблагодарить Пьетро. Теперь одно занимало ее мысли — страшный купец из лавки на Мерчерие.
Конечно, Аретино оказался поражен рассказанным и готов был немедленно послать к Марко отборных bravi, чтобы не оставить и следа от его лавки, а самого хозяина прикончить на месте. Но Троянда остановила возлюбленного. Марко погибнет от ее руки, и смерть настигнет его столь же внезапно и страшно, как настигла мать Дашеньки.
— Ну что ж, делай как знаешь, — пожал плечами Пьетро, даже не пытаясь скрыть досаду, что его покорная, нежная возлюбленная вдруг превратилась в истинную эринию и в постели присутствует лишь ее прекрасное тело, в то время как душа носится где-то в мрачных безднах. Аретино терпеть не мог, когда люди начинали действовать не так, как он того ожидал, и сейчас едва сдерживал злость. Вот уж воистину — не одно, так другое! Вчера — смерть беспутной дуры Моллы, сегодня — явление, будто бы из преисподней, этого убийцы… Угораздило же памяти вернуться к Троянде именно теперь, когда все с восторгом и нетерпением ждут карнавала, когда все думают только о веселье, а не о печали! Он попытался отвлечь Троянду напоминанием об этом чудесном празднике — и едва язык себе не откусил от злости, увидев, как вспыхнули ее глаза, и услышав воодушевленный голос:
— Я знаю, какой у меня будет костюм! Я буду маской Отмщения!
* * *
Троянда (в бытность свою Дарией), разумеется, слышала, что такое событие, как карнавал, существует в Венеции: ведь его празднование принимало формы, не поддающиеся описанию, и даже через высокие монастырские стены перелетали звуки музыки, радостные восклицания и смех, — однако сама никогда карнавала не видела.
Разумеется, душа ее была поглощена задуманным, однако приходилось ждать его свершения: несмотря на деньги Аретино, во всей Венеции в эти дни не нашлось свободной портнихи! Все, как будто обезумев, шили, шили, шили себе новые наряды, предполагая сменять их во всякий день карнавала. А ведь костюм, придуманный Трояндою, был весьма необычен. Не один час втолковывала она Пьетро, чего, собственно, хочет, пока он наконец не смог, тряхнув стариной (некогда в Риме и в Пе-рудже учился живописи), изобразить акварельными красками то, о чем говорила Троянда. Портнихи, взглядывая на эту картинку, только глаза закатывали. Не то чтобы костюм был сложен в крое — совсем нет! Но он до такой степени не похож был на те, что им приходилось шить и кроить обычно, что бедняжки чуть не плакали, осознавая свое бессилие и подсчитывая упущенный барыш, ибо Аретино относился к тем заказчикам, которые не торгуясь платят любую цену, пусть и вдвое выше истинной. В конце концов мастерица была найдена, однако и ей понадобилось самое малое два дня на работу. Это означало, что надеть свое одеяние Троянда сможет лишь к исходу послезавтрашнего дня карнавала. Ну что же, лучше это, чем ничего. Вот только как дождаться, как дожить до этого часа, которого она ожидала теперь со всем пылом своей страстной натуры?
