Он прихватил сигарету губами, сунул кисет обратно в карман и вытащил спичку. Сделав первую затяжку, он посмотрел в окно дилижанса. Собственно говоря, смотреть там было не на что – тьма, хоть глаз выколи, да еще эта пыль из-под колес. Но такая картина была ему привычна. Сколько ночей провел он в седле, труся по прерии, когда охранял хозяйские стада. Хок привык к одиночеству, и в темноте примечал и чувствовал очень многое.
Анастасия пошевелилась во сне и уронила руку ему на бедро. Его естество как-то слишком уж живо откликнулось на невольное прикосновение девичьей руки. Хок в сердцах чертыхнулся про себя. Не имея никакой возможности пошевелиться в набитом пассажирами почтовом дилижансе, он безуспешно попытался справиться с малоприятной мужской реакцией, всем сердцем желая, чтобы Анастасия Спенсер сидела где угодно, но только не рядом с ним. Но после секундного размышления он в замешательстве понял, что это самое последнее, чего ему бы хотелось.
Девушка снова пошевелилась во сне, и ее мягкая полная грудь тесно прижалась к его ребрам. Хок в отчаянии скрипнул зубами, не сумев сдержать едва слышный стон, потому что рука Анастасии вдруг поднялась по его бедру еще выше. Девушка медленно приоткрыла глаза, посмотрела на Хока сонным мечтательным взглядом... и улыбнулась. Хок почувствовал, как между ними словно проскочила искорка, у него перехватило дыхание. Глаза Анастасии закрылись и она снова уснула, а он судорожно сглотнул, изо всех сил сдерживая свои чувства.
Сейчас он был готов отдать все на свете, лишь бы остановить дилижанс и увлечь Анастасию за песчаные холмы... Там, в серебристом лунном свете, он освободил бы ее и себя от этих шутовских городских нарядов и на теплом песке показал бы ей, для чего, собственно говоря, созданы тела мужчины и женщины... И показал бы так, что она никогда этого не забыла бы.
Мотнув головой, Хок резко отвернулся и уставился в окно. «Идиот!» – обругал он себя. Еще немного таких размышлений, и он точно не станет ждать остановки дилижанса. Он просто подхватит Анастасию на руки и выпрыгнет на дорогу. Будет лучше, если он направит ход своих мыслей в какое-нибудь другое русло. «Подумай о мести, – сказал он себе. – Всякая месть сладка, а эта будет почти такой же сладкой, как сама Анастасия Спенсер».
Солнце уже начало клониться к западу, заливая небо красно-оранжевым светом, а почтовый дилижанс, запряженный шестеркой мускулистых мустангов, все трясся по пыльной дороге вдоль Гила-ривер. Где-то впереди путников ждал поворот на Юму, городок, что лежал в трех милях западнее места впадения реки в Колорадо.
