Мятежный восторг - Джейн Арчер

Спрятавшись в тени огромного ветхого здания, Куинси Жерар дожидался своего сводного брата Жан-Клода д'Арси. Он старался думать только о предстоящей встрече, но прошлое настойчиво, вероломно стучалось в память, возвращая к последней встрече с Жанеттой, и нелегко было оттеснить его прочь.

В то время она едва переступила порог отрочества – почти ребенок, – и все же Куинси был опьянен ее юной прелестью. Как живо он помнил ее! Позолоченные солнцем рыжие волосы, земляничный сок на полных ярких губах, аметистовые глаза, где затаился дремлющий огонь…

Жанетта!

Куинси тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Порой ему казалось, что упорная тоска по ней, так похожая на неизлечимый недуг, однажды сведет его с ума. Он жаждал находиться рядом, видеть, слышать и, может быть, порой нечаянно прикасаться…

Гнев и отчаяние заставили Куинси вернуться к действительности. Что толку страдать по девушке, которая все равно никогда не будет ему принадлежать? Так говорил рассудок, по сердце упорствовало в своем нелепом заблуждении, и потому образ юной красавицы с земляничным соком на губах снова и снова пробирался в память – легкий и бесплотный, как лоскуток утреннего тумана.

Короткий резкий свист пронзил ночную тишину. Куинси бросился за живую изгородь и притаился там. Его сводный брат был вероломен, как портовая крыса, и в отношениях с ним никакая предосторожность не была излишней.

Снова раздался свист, на этот раз ближе. Гость приближался. Мрачная улыбка искривила губы Куинси – кровные узы, что связывали его с Жан-Клодом, не мешали их взаимной неприязни.

В густом сумраке обрисовалось еще более темное пятно. Осадив великолепную гнедую кобылу, гость выпрямился в седле с таким видом, словно подзадоривал целый мир: ну-ка попробуй причинить мне вред! Он обладал той безграничной самоуверенностью, что свойственна лишь подлинным храбрецам или безмозглым идиотам. С первого взгляда Жан-Клода хотелось отнести ко второй категории, но Куинси знал, как опасно недооценивать тех, с кем имеешь дело, и в частности собственного брата. Жан-Клода не интересовало ничто, кроме «Сангуина», родового поместья. Чтобы вернуть его, он был готов на все, и совершенно справедливо: с землями были связаны все права и привилегии дворянства, имя и репутация зависели от наличия или отсутствия земель. Лишившись «Сангуина», Жан-Клод тем самым потерял право носить родовой титул. Теперь это был человек одержимый, снедаемый жаждой вернуть утраченное.