– Разумеется, нет. Кстати, можно поинтересоваться, над каким именно препаратом вы так усердно трудитесь?
– Я уже пытался объяснить это вашему сотруднику, – ответил Головинов, – но мне показалось, что он меня так и не понял. Это принципиально новое средство, так сказать, новое слово в медицине. Я рассчитываю создать препарат, который сможет помочь человечеству избавиться от таких заболеваний, как болезнь Альцгеймера, склероз, слабоумие и тому подобное. Не секрет, что в наши бурные времена человеческая психика подвергается нагрузкам, которые подчас становятся непосильными. Некоторые сдают. Если вы интересуетесь этим вопросом, то, конечно, в курсе, что в последние годы те болезни, о которых я говорю, очень «молодеют». Если эта тенденция будет набирать ход и дальше, то очень скоро процент слабоумных людей моложе пятидесяти лет достигнет угрожающей цифры.
Валандра внимательно слушала Головинова. Его глаза блестели, когда он говорил ей о своей работе. Теперь его сравнение своей персоны с Коперником или Энштейном не казалось Вершининой таким абсурдным, как поначалу. В его взгляде светился фанатичный огонь. Он был похож на человека, охваченного одной идеей и готового приложить все свои силы на воплощение ее в жизнь.
Он еще долго говорил в подобной манере, но Вершинина и не думала перебивать его. Слушая, она удивлялась тому, как подчас бывает обманчиво первое впечатление – образ Головинова – эдакого самоотреченного гения, создавшийся в воображении Валандры после рассказа Толкушкина и разговора с ним самим никак не вязался с его внешностью и ухватками любителя удовольствий, эпикурейца, которым он показался ей при встрече.
Наконец, Головинов осекся на полуслове.
– Что-то я совсем зарапортовался, – засмеялся он, в один миг превратившись в прежнего мужчину с манерами прожигателя жизни и гедониста, – вы уж меня простите, Валентина Андреевна, это мой конек, если я его оседлаю, то потом трудно бывает спуститься на землю. Тем более, что мне так редко попадаются столь умные и очаровательные слушательницы, как вы.
– Не нужно извиняться, мне было очень интересно. А Володя Зубов разделял ваши устремления? – спросила она.
– Разумеется! – с жаром воскликнул Головинов. – Иначе с какой бы стати он пропадал столько времени в лаборатории вместе со мной?
– Странно! – Вершинина повела бровями. – А мне не показалось, что он весь поглощен вашими изысканиями. Я разговаривала с ним сегодня, и довольно долго, и, представьте себе, в продолжении всего разговора он ни разу не упомянул о вашей работе.
