После успешного нападения на замок Аксу отряд Чернобородого уже третий день отдыхал в труднодоступном ущелье на берегу горного озера.
К шатру, где собрались на совещание вожаки отряда, среди которых был и Звенигора, внезапно донёсся шум и крики.
— Что там? — раздражённо спросил Мустафа часового.
— Дозорные захватили какого-то гяура. Он так избит, что еле держится на ногах.
— Давай его сюда, — приказал Мустафа.
Два вспотевших дозорных подтащили к шатру оборванного, окровавленного человека, почти висевшего у них на руках.
Звенигора еле удержался, чтобы не вскрикнуть от удивления: перед ним стоял Многогрешный. Сквозь лохмотья просвечивало исполосованное кнутами тело; под левым глазом красовался огромный припухший синяк; из разбитой губы стекала на бороду густая чёрная кровь.
— Кто ты? — спросил его Мустафа.
— Я раб спахии Энвера Исхака-аги, пусть проклято будет имя его и имя сына его Ферхада! — выкрикнул Многогрешный на ломаном турецком языке. — Это он с сыном, которого я на свою погибель выходил от смерти, чуть не убил меня в долине Трех баранов…
— Почему в долине Трех баранов? И откуда ты знаешь эту долину, гяур?
— Как? Разве почтённый ага не знает, что там стоит войско Гамйд-бея и Ферхада-аги? — выкрикнул удивлённо Многогрешный.
— Гамид — живой! Посчастливилось сбежать, собаке! — заговорили вокруг.
Звенигора вскочил на ноги и стал перед Многогрешным, тот сразу узнал запорожца, и его глаза блеснули злобой.
— А, это ты, висельник! — закричал он. — Чтоб я тебя не видел!.. Смотри, к чему привела наша встреча! На мне живого места нет…
— Не об этом сейчас разговор, — перебил его Звенигора. — Сколько у Гамида и Ферхада войска и из кого оно состоит?
— У Ферхада тридцать воинов, своих слуг… Да ещё Гамид привёл полсотни или, может, чуть больше…
Звенигора перевёл Мустафе ответ и снова спросил:
— Почему они стоят в долине Трех баранов?
— Они ждут подкрепления от санджак-бея, который обещал подойти через несколько дней с большим отрядом янычар…
— Какие у них намерения?
— А кто знает?.. Да уж наверно не ради развлечения они жарятся на солнце в этих проклятых богом ущельях! Особенно злющий Гамид… Так зол, что готов без помощи санджак-бея напасть на вас…
— А как же ты, дядько Свирид, вдруг оказался с ними?
— После того как я выходил Ферхада, он проникся ко мне благодарностью и сделал своим слугой. Таскал меня всюду за собой, кормил как на убой… Одел, обул, дал коня. Казалось, лучшей доли для невольника и желать не надо…
