Набежал ветер, фотография ожила, цветы в палисаднике зашептались о чем-то весело и шумно.
"Зачем они так? - горько подумала Дина. - Ведь пила же молчала тогда!"
- Чижикова! - раздался возле нее удивленный возглас Саши. - Ты куда? Ты больна!
- Нет!
Что-то нужно было сделать Дине, что-то сказать. Зачем-то вышла она сюда, в палисадник. А что нужно сказать, забыла. Голова тяжелая, чугунная.
- Ты с ума сошла, Чижикова! Ступай в дом!
- Мне нужно ехать, - сквозь зубы произнесла Дина. - Я не могу здесь.
- Куда тебе ехать? Это нам нужно ехать! За доктором! Подожди, сейчас придет отец. Он в конторе, у телефона...
Кусты в палисаднике продолжали шелестеть и шептаться.
- Я сорву их, - сказала Дина, кивнув на цветы. - Жалко? Ну и не надо!
- Не жалко! - крикнула Саша. - На, бери хоть все!
Она стала срывать цветы. Она оборвала их почти все и сунула букет Дине в руки.
- Если хочешь, я провожу тебя. Мы запрягли Барбансона.
- Не надо, - покачала головой Дина. - Я сама. Без вас.
Она добралась до калитки и вышла на темную дорогу, ведущую к бугру с обелиском. Скрип-скрип-скрип... - раздалось позади. "Скворец? - удивилась Дина. - Нет, это не скворец, это телега!" Дина прибавила шагу, почти побежала. Скрип позади не умолкал.
Она поднялась. Не поднялась, а, выбившись из сил, почти вползла на бугор, цепляясь одной рукой - в другой были цветы - за головки ромашек, и опустилась на землю.
- Чижикова! - раздался внизу на дороге голос. - Чижикова! Подожди!
Саша! Дина швырнула цветы к подножию обелиска и бросилась прочь с бугра. Впереди был лес...
- Чижикова-а!
Телега позади уже не скрипела, а грохотала. Дина обернулась. Саша, стоя во весь рост на телеге, погоняла Барбансона. Сейчас догонит... Дина, торопясь, свернула с дороги на первую попавшуюся тропинку.
Телега прогрохотала по дороге, остановилась.
- Эй! - крикнула Саша. - Ты где?
Но Дина, уже не сдерживая больше слез, бежала прочь от дороги, по тропинке, уводящей в темную глубину леса.
Саша подождала немного, всматриваясь в черную ленту дороги, еще раз позвала Дину, еще раз... Никто не ответил. Тогда она повернула Барбансона назад.
...Месяц уже побледнел и, поднимаясь все выше над горизонтом, убегал от рассвета. Убегала от него и Дина, но рассвет догонял ее. Оно все-таки наступало, новое утро. Уже прояснились сумерки, уже посветлели темные силуэты деревьев, гасли звезды. И Дина уже смогла разглядеть, что тропинка под ее ногами стала узкой, чуть приметной, словно по ней ходили босиком или ходили всего несколько, а то и один человек.
