– Вместо того чтобы сердиться, почему бы тебе не взять с них пример? Разве ты не видишь, что у нас, в Триндаде, нет таких мужчин, которые оказывали бы своим женам заслуженное уважение?
И вот наконец-то мечта Магнолии осуществилась на глазах у мужа. Этот чужак не боялся показывать на людях свое восхищение женщинами, которые при всей видимой слабости несли в себе дух греческой трагедии.
Мельком глянула она на мужа, но тот все еще не мог опомниться: по его понятиям, непрошеный гость чествовал жену как святую, только что канонизированную Римом. И тем самым исполнил желание Магнолии, высказанное однажды в постели после исполнения супружеского долга.
И Магнолия решительно подошла к чужеземцу. Похвалила его наряд для верховой езды, тут же пригласила к столу.
– Сейчас время обедать. Надеемся, вы пообедаете с нами. Еда домашняя, но приготовленная от души.
Антунес, польщенный приглашением, прошел к столу, не спуская глаз с Жоакина.
– С большим удовольствием, дона Магнолия. Если, конечно, сеу Жоакин согласится сесть за стол с уроженцем Сан-Паулу.
И, не ожидая ответа Жоакина, подошел к столу и взялся за стул, стоявший справа от места хозяйки дома во главе стола. Доносившиеся с кухни запахи дразнили его аппетит, но не могли создать представления о том, что же подадут, кроме фасоли, запах которой плыл по коридору и свободно проникал в столовую. Какое-то блюдо, приправленное чесноком, лавровым листом, вяленым мясом, ветчиной, грудинкой, салом и еще Бог знает чем, но все это вместе пробуждало аппетит. Тут Антунес понял, что проголодался. Встал он спозаранку и забыл выпить кофе в пансионе, так как был озабочен предстоявшим визитом.
Магнолия быстро выставляла блюда на стол, чтобы кушанья не остыли. Она умела хорошо стряпать, но меню без нужды не меняла. Жоакин по характеру был консерватором, он не потерпел бы никаких кулинарных изысков. Не доверял он острым приправам, воспитывающим экзотические вкусы. Если меню выходило за пределы принятого в Минас-Жерайс, он хмурил брови.
Магнолия позвала к столу сыновей. Но Жоакин все равно не пошевелился, оставался сидеть в кресле и упрямо не хотел присоединяться к сыновьям. Возможно, ожидал, что огорченные члены семьи начнут его упрашивать или же представят в присутствии чужого человека несомненные доказательства своей любви к отцу, которых ему так не хватало.
Магнолия, сидевшая во главе стола рядом с гостем, пыталась уловить, что у мужа на уме, но не могла понять человека, с которым прожила столько лет.
