Так или иначе, но это не было иллюзией, — Иван Трофимович действительно ощущал себя богом, способным распоряжаться чужими судьбами и чужими жизнями. Он и распоряжался — как хотел и как умел. Перестроечный российский хмель оказался опасным зельем, вскружившим головы очень и очень многим. Тем не менее, до поры до времени у него все получалось. Капиталы множились, число улыбчивых помощников месяц от месяца увеличивалось, росли и собственные аппетиты. Банк на то и банк, чтобы пускать средства в оборот, — вот они и пускали, успев хорошенько погреть руки на акциях Газпрома и Лукойла, по дешевке отхватив немало приватизированных предприятий, запродав иностранцам не один эшелон с медью, чугуном и аллюминием. В это тогда не играл только ленивый. По слухам, европейские склады ломились уже от российских металлов, а к ним продолжали везти и везти.
Словом, жил в те годы Иван Трофимович сытно и сладко, обрастая жирком, как панцирем, не вспоминая о прошлом, не думая о будущем. И даже когда на горизонте замаячил первый экономический кирдык, он не спешил нервничать, продолжая оставаться в своем директорском кресле, безбоязненно разъезжая по городу на полюбившемся «Лексусе». Разумеется, гладко получалось далеко не всегда, но конфликты с общественностью только впрыскивали в кровь адреналиновые дозы. Беспокоиться в самом деле не было причин, поскольку дырявый закон защищал именно таких, как он, и та же милиция вынуждена была охранять все подходы к банку «Возвышение», пресекая любые попытки пикетчиков разбить стекла или написать на стене что-нибудь непотребное. Однажды из толпы в автомобиль банкира швырнули чернильницей, но и это Ивана Трофимовича не слишком расстроило. Пуленепробиваемое стекло стойко приняло удар, чернила скоренько отмыли, а хулигана без проблем разыскали, осудив на пару лет общего режима. Жизнь Ивана Трофимовича все более уподоблялась теннисному турниру, где ему приходилось играть не с равноценным партнером, а с большой безмолвной стеной. Все удары легко просчитывались, а силу и угол очередной атаки он волен был менять, согласуясь с собственным настроением.
Конечно, когда по стране прокатилась волна судебных разбирательств и даже самые наивные старушонки наконец сообразили, что вложенных рублишек им больше никогда не видать, залихорадило и его банк. Одна за другой хлынули проверяющие комиссии, осмелевшая пресса в голос стала требовать общенародного суда. Но было уже поздно. Большая часть активов «Возвышения» благополучно переправилась за рубеж, а того, что осталось, с лихвой хватило на отмазку и цивилизованное отступление. Куда? Да все туда же — на теплые зарубежные взморья, где в те далекие годы от новоиспеченных российских купцов и татуированной братии было не протолкнуться. Три года жизни в Италии, на Кипре и Канарах пролетели, как один день, а далее нужным людям были сделаны красивые подарки, после чего последовало спокойное возвращение на родину. И снова все было просчитано верно. Родина приняла его без объятий, но вполне радушно. Прошлое оказалось безвозвратно забыто. То есть так ему чудилось еще совсем недавно. А потом…
