— Понятно. – Я легонько хлопнул себя по бедрам.
«Какой смысл биться головой в стену, если за ней другая камера. Ежи Лец».
От меня хотели скрыть правду. Сначала о перестрелке в «Островах Длинного Ганса». Теперь – о стрельбе на набережной. Мне было обидно и горько. Я ведь на самом деле доверял полковнику Ворному. Именно поэтому я сказал то, чего, скорее всего, не следовало говорить:
— Передайте майору Ворному, что я знаю: в утонувшей «Тойоте» никого не было. Вернее. – Я усмехнулся. Не без злорадства. – Вернее, это они никого в ней не нашли. И еще – завтра я лечу в Облонск. Даже если сегодня взорвут гостиницу, в которой я живу.
Я решительно сунул ноги в тапочки и встал на ноги.
— Постойте, Петр Леонидович! – вскочив со своего места, метнулся наперехват Андрей.
— Оставьте меня! – отмахнулся я от него, как от москита.
Наталья поступила разумнее и проще. Она окинула меня насмешливым взглядом и спросила:
— Вы что, вот так прямо и собираетесь выйти на улицу?
Мой пыл несколько поостыл.
— Где моя одежда?
— Костюм запачкался, и мы отдали его в чистку, – объяснил Андрей. – Присядьте, Петр Леонидович. Я сейчас позвоню, – он показал мне мобильник. Как дурачку, честное слово. – Через несколько минут вам принесут одежду, и мы отвезем вас в гостиницу.
В самом деле, идти ловить такси в долгополой ночной рубашке было глупо. Бог знает, за кого принять могут. Может, за пидора, а может, за святошу из тех, что в лесу живут, хороводы по утрам водят и с деревьями обнимаются. И то и другое из категории «ну его на фиг».
— Звони!
Я сел на кровать. Закинул ногу на ногу. Приготовился ждать, всем своим видом показывая, что спешу.
Андрей отошел в дальний угол комнаты, набрал номер и прижал трубку к уху.
Наталья сидела за столом и пристально, будто в гляделки играть тренировалась, смотрела на меня. Взгляд у нее был тяжелый, и я отвернулся.
По стене поползла трещина. Сама собой, будто гусеница. Добравшись до самого низа, она перебралась на пол, обрела объем и поползла дальше. Теперь это была уже не трещина, а гигантский слизень, синевато-зеленого цвета с бахромой по краям, здорово смахивающий на покрытую плесенью сардельку. Слизень полз, оставляя за собой влажный, маслянистый след, а я смотрел на него и никак не мог понять, откуда он тут взялся. Может, у Натальи спросить?
Я перевел взгляд на девушку. Ее лицо словно окаменело, покрывшись сеточкой мелких трещинок. Глаза холодно поблескивали, будто залакированные.
