А в марте снег черненым серебром
под синей ношей грузно оседает,
последняя зима моя седая
на небе обнажается ребром.
И горько на закат малиновеет,
и убывает в золотом дыму,
чей рот так сладок в марте, не пойму,
чья жизнь таким освобожденьем веет?
И снова парк врачует желтый мед,
и снова прут березы в монограммах,
какие запахи толпятся в рамах,
какое солнце в форточку плывет!
Как это ново, шею обнажая,
ломать сосульку над своим окном
и ледяное матовое жало
губами переделывать в вино.
Как это ново, позабыв невзгоду,
увидеть, что сомнений ворожба
кончается и девочку Свободу
к тебе подводит за руку судьба.
I
Вечер.
Холодно и звонко.
Днем растаяло —
теперь фарфор.
И чугунный сад, и ветки,
тонкие, как звон железа,
в яркую ледышку неба
молча вставили узор.
II
Остёр и глянцев, как свирель,
под крыши катится апрель.
Там, как свеча, горит сосулька
и звонок капельный брем-брель!
Сосулька, ручки растопырив,
повисла книзу головой,
в ее груди стеклянный бой
отстукал трижды по четыре.
О, полдень! Царствуй и прости,
в тебя полжизни закатилось,
прими и окажи ей милость,
горячим снегом окрести!
Весна, всели надежду в нас,
верни нам детскую беспечность
и горизонта бесконечность
открой для сердца и для глаз!
А мы направимся к опушке,
там льдина бьется карасем,
и небо синей колотушкой
колотит тучный чернозем.
Какая взгляду панорама!
Какое новое житье!
И сердце, вставленное в раму,
уже стремится из нее.
Зеленый луг не то что зелен,
он просто только что родился,
и солнца жаркий колобок
сиянье учит назубок.
Как легок день, как воздух вкусен!
А новый лес бежит, бежит
и машет тонкими руками,
бросая небу карамельки
липучих листиков своих.
Как легок день, как воздух вкусен!
Май месяц в радости искусен,
прошло уныние зимы,
отныне понимаем мы,
что смена счастья и невзгоды
всего лишь прихоти природы.
