Куцый не показывался весь день. Но так как он любил спать в кухне под печкой, в конце концов не утерпел и, когда всё стихло, забрался в уголок. Исподлобья поглядывал оттуда на Катерину, и морда у него была явно обиженная.
«Столько шуму — и из-за чего? Из-за такой малости. Да мне эта сладкая слизь и не понравилась! Ещё и сейчас меня от неё тошнит».
Тётка Катерина заметила собаку, когда зажигала лампу.
— Ах, ты сюда залез! — грозно сказала она и направилась к Куцему, держа в руке порядочную лучинку.
Куцый вскочил. Но, вместо того чтобы убежать во двор, потянул носом и побежал по лестнице вверх. Уселся на верхней ступеньке и лает. А сам всё время поглядывает на Катерину:
«Прошу мне не мешать! Я знаю, что делаю! Откройте дверь чердака. Отоприте, говорю!»
Катерина бегом за мной:
— Воры! Конечно, воры! Куцый так и надрывается!
— Где?
— На чердаке. Залезли туда, куда никто не ходит, чтобы нас ночью обокрасть, ограбить, зарезать…
— Да не говори ты, Катерина, таких глупостей! — пытаюсь её успокоить.
— Глупости? — обиделась она. — Не снились мне разве сливы? А когда мне сливы снятся, обязательно беда будет.
— Как они туда могли пробраться, когда там только и есть что слуховое окно, в которое и кошке не пролезть!
— А сливы? Я же говорю, мне сливы снились! — отвечает мне на это тётка Катерина.
Вот и толкуй с ней! Беру свечку, иду. Куцый лает, из себя выходит. Отворяю дверь чердака. Собака кинулась туда и сразу пропала где-то в соломе. Я пошёл за ней.
— Катерина, Катерина, позови Крисю и сама иди сюда!
— Буду я ещё ребёнка звать!
— Крися, Крися, скорей иди сюда!..
Котят было трое. Один белый, а два рыженьких. Кто их видел — сразу согласился бы, что самым подходящим именем для кошки было Европа Милочка! Такая она была милая мамаша.
— Какие прелестные! — восхищалась Крися.
— Уже видят! А глазки-то у них голубенькие, словно бусинки! Ропка, чудные у тебя дети! Как на картинке! — вторила Катерина.
Как видите, и Катерина примирилась с именем кошки, только сократила его по-своему.
— Ян, Ян, ты что же не хвалишь котят! Кошка бросит малышей, если их не похвалят! — напомнила мне она.
Я хвалил, восхищался. Но больше всех радовался Куцый. Он скулил от радости, лизал кошку, обнюхивал котят.
«Правда, они милые?» — мурлыкала Европа, поглядывая то на нас, то на Куцего.
— А где же твои жулики? — спрашиваю у тётки Катерины.
— Снились мне сливы, наверно, к тому, что Куцый у меня крем сожрёт…
— Зато он Европу нашёл! — вступилась за собаку Крися.
