— Душек, прыгай в огонь!
Он лишь спросит:
— В духовку или прямо в печку? — и из пламени покажется только виляющий обрубок хвостика.
В эти хорошие часы Душек ходил со мной по городу. Не отходил от меня ни на шаг. Ни капельки не интересовали его собаки, играющие в салочки возле фонаря на рынке. Мясные лавки он даже не удостаивал взглядом. Проходя возле колбасной, смотрел в небо и считал голубей, серебряными каплями переливающихся в небесной лазури.
Образец собачьей добродетели, верно ведь?
Вот однажды идём мы с Душеком с почты. Свернули в уличку, где был когда-то францисканский монастырь.
В старинном здании монастыря давно разместилась школа. В костёле редко служили. На одинокой, стоявшей рядом звоннице уже не было колоколов. Но редко на какой колокольне бывало столько грому и звону, как на этой онемелой звоннице! И в окнах, и под островерхой крышей, под самым шпилем, и в нишах, и там, где просто выпали кирпичи из обветшалых стен, с незапамятных времён гнездились галки. Тьмы и тьмы галок!
Орали эти чёрные тучи на весь город. Всюду их карканье было слышно. Ранней весной, когда галки-молодожёны искали квартиры с удобствами, людям, проходившим по монастырской улице, приходилось кричать — не было другой возможности понять друг друга.
И тогда начальник почты, ворчун и брюзга, старый холостяк, который никогда в жизни не искал ни для себя, ни для жены, ни для своих будущих детей квартиры с удобствами, время от времени отворял форточку, высовывал руку, вооружённую допотопным пистолетом калибром с добрую пушку, и палил дробью в небо. Очевидно, чтобы распугать галок. Но галки не обращали ни малейшего внимания на неуместные выходки этой маринованной селёдки. У них были на уме слишком важные дела, чтобы обращать внимание на человека, у которого вместо сердца в груди губка, пропитанная уксусом и желчью!
Я любил наблюдать за галками. Они были всегда в движении, в полете, в хлопотах и трудах. Нелёгкое дело воспитать, а особенно выкормить прожорливое потомство. Я восхищался предприимчивостью галок, их отважными экспедициями за кормом для малышей. Нравились мне они, эти галки.
Вот и на этот раз я на минутку остановился перед монастырём. Гляжу на звонницу. Вдруг слышу писк. Оборачиваюсь. Душек кого-то терзает. Я отнял у него жертву. Галка. Вернее, галчонок. Пёс, видимо, порядком придушил его — птенец был едва жив. К счастью, Душек не успел всё же ни перегрызть галчонку горло, ни вырвать едва прорезавшиеся крылышки.
