Я охотно прощал Маргарите эти слезы. Я ждал ее с нетерпением, чтобы сказать, покрывая ее поцелуями, что угадал причину ее таинственного отсутствия.
Однако время шло, а Маргариты все не было.
Беспокойство мое возрастало и не давало ни о чем думать. Может быть, с ней что-нибудь случилось? Может быть, она ранена, больна, умерла? Вдруг придет посыльный и сообщит о несчастном случае? Но может наступить утро, а я по-прежнему буду пребывать в неведении!
Мысль, что Маргарита меня обманывает в тот самый час, когда я ее жду, обеспокоенный ее отсутствием, не приходила мне больше на ум. Только какая-нибудь посторонняя сила могла задержать ее, и чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что этой силой могло быть только несчастье. О, мужское тщеславие! Ты проявляешься во всевозможных формах.
Пробило час ночи. Я решил, что подожду еще час, но в два часа, если Маргарита не вернется, поеду в Париж.
Я взял книгу, чтобы заставить себя не думать.
«Манон Леско» лежала на столе. Мне казалось, что местами страницы были орошены слезами. Перелистав книгу, я закрыл ее, так как через завесу моих сомнений слова казались лишенными смысла.
Время подвигалось медленно. Небо было обложено. Осенний дождь хлестал в окна. Раскрытая постель казалась мне иногда могилой. На церковных часах печально пробило половину.
Теперь я уже боялся, что кто-нибудь войдет. Мне казалось; что только несчастье может меня разыскать в этот час и в этой тьме.
Пробило два часа. Я подождал еще немного. Только часы нарушали молчание своим монотонным, размеренным тиканьем.
Я ушел наконец из комнаты, где все предметы приняли печальный облик, который передается окружающей обстановке печальным одиночеством души.
В соседней комнате я застал Намину, уснувшую над работой. Когда я открыл дверь, она проснулась и спросила, вернулась ли барыня.
— Нет, но если она вернется, скажите, что я не мог справиться с беспокойством и отправился в Париж.
— Так поздно?
— Да.
— Но как? Ведь вы не найдете извозчика.
— Я пойду пешком.
— Дождь идет.
— Ну так что же?
— Барыня вернется, а если не вернется, можно утром поехать справиться, что ее задержало. Вас убьют на дороге.
— Нет никакой опасности. Нанина, прощайте.
Девушка принесла пальто, подала мне его и предложила пойти разбудить вдову Арну и узнать у нее, нельзя ли достать экипаж, но я отказался, убежденный, что потеряю на эту маловероятную попытку больше времени, чем мне нужно, чтобы пройти половину пути.
