Мимо торопятся ТАТЬЯНА и АЛЕКСАНДРА. Они держатся за руки и заговорщицки смеются.
ТАТЬЯНА. Неужели она!.. АЛЕКСАНДРА. Она-то да, да он не стал!
Обе снова отчаянно хохочут. ПЕТР ЧААДАЕВ, 41 года, с высоким лбом и голым черепом, философ-аристократ, кланяется им, в то время как они убегают вместе со своим секретом. Он водворяется на неприметном стуле.
Чаадаев расположен скорее принимать желающих побеседовать с ним, чем самому искать такой беседы.
ЧААДАЕВ. Чудесно… чудесно… молодежь…
В другой части сцены ШЕВЫРЕВ, молодой профессор, с негодованием читает из журнала (из "Телескопа") Полевому, который слегка пьян и почти не слушает.
ШЕВЫРЕВ (читает). "…Я упорно держусь той роковой мысли…" - нет, вы только послушайте: "…Я упорно держусь той роковой мысли…" ПОЛЕВОЙ (мрачно). Закрыли. (Щелкает пальцами.) Вот эдак. Мой "Телеграф" был одиноким голосом реформ.
ШЕВЫРЕВ. ВЫ будете слушать?
ПОЛЕВОЙ. Разумеется, разумеется. Что?
ШЕВЫРЕВ. Этот выскочка - разночинец - по сути, отчисленный студент, которого Надеждин подобрал на помойке, пользуется "Телескопом" для издевательств над нашими лучшими, нашими достойнейшими - нет, вы послушайте вот это: "…Я упорно держусь той роковой мысли…" ПОЛЕВОЙ. Пусть Надеждин попробует редактировать настоящий журнал. "Телеграф" играл с огнем. Заметьте, слова не мои, а произнесенные в Третьем отделении и переданные мне!
ШЕВЫРЕВ. ВЫ не хотите слушать.
ПОЛЕВОЙ. Хочу.
Ш Е в ы р Е в. "…Я упорно…" ПОЛЕВОЙ. НО чтобы закрыли (щелкает пальцами) - вот эдак, за отрицательную рецензию на пьесу!
ШЕВЫРЕВ. "…Я упорно держусь той роковой мысли, что, несмотря на то что наш Сумароков далеко оставил за собою в "Трагедиях" господина Корнеля и господина Расина; что наш Херасков… сравнялся с Гомером и Виргилием… что наш гениальный Барон Брамбеус… в едком остроумии смял под ноги Вольтера…" КЕТЧЕР, довольно пьяный, возникает в круге зрения Полевого.
ПОЛЕВОЙ. Кетчер! Слышали уже? (Щелкает пальцами.) "Телеграф" играл с огнем и доигрался!
ШЕВЫРЕВ. "…ЧТО наш могущественный Кукольник с первого прыжка догнал всеобъемлющего исполина Гете…"??????/» a i S БЕЛИНСКИЙ робко присоединяется к вечеринке, но, услышав, как его собственные слова читают вслух, спасается бегством.
"…И только со второго поотстал немного от Крюковского…"?, о Белинский, уходя, сталкивается с Михаилом, который танцует с Татьяной. Михаил в военной форме. Они не знакомы. БЕЛИНСКИЙ извиняется, не глядя, и уходит.
"…Несмотря на все на это, повторяю: у нас нет литературы!.." ПОЛЕВОЙ (Кетчеру). Хорошо еще, что не отправили в Сибирь. И вас тоже, между прочим. Почему вас не арестовали вместе с Герценом и другими?
