Берег утопии | страница 20



ВАРЕНЬКА. Меня там не было. Чем вы занимались в Москве?

ЛЮБОВЬ. МЫ играли фортепьянные дуэты.

ВАРЕНЬКА. Ну, это хоть что-то.

ЛЮБОВЬ. ОН не просил бы ему писать, если бы…

ВАРЕНЬКА. Тогда почему он не сделает тебе предложения, вместо того чтобы читать тебе лекции, как немец?

ЛЮБОВЬ. ОН едет домой, чтобы просить у отца благословения…

ВАРЕНЬКА. А потом он едет за границу!

ЛЮБОВЬ. Ему необходимо уехать, он болен, он должен уехать на воды.

ВАРЕНЬКА. Почему он не может жениться и взять тебя с собой? Тебе воды нужны не меньше, чем ему.

ЛЮБОВЬ. Что ты имеешь в виду?

ВАРЕНЬКА. Ты знаешь, о чем я.

Любовь в отчаянии отстраняется от нее, не соглашается.

ЛЮБОВЬ. Не знаю, не знаю! Не смей так говорить! (Начинает кашлять, задыхается.) ВАРЕНЬКА (обнимая ее). Люба… Люба… Прости… тсс… ну, ну, моя хорошая, прости меня за все, что я наговорила. Ты поправишься, и Николай вернется, и вы поженитесь… Я знаю, вы поженитесь…

Весна 1838 г.

В саду устроен костер, которого нам не видно. Крепостной носит дрова. Другой выносит из дома провизию, посуду, складные стулья, подушки и т.п.

ВАРВАРА появляется со стороны пикника, складывая кружевное покрывало. ТАТЬЯНА, торопясь, выходит из дома. Она в праздничном настроении, в руках у нее таз с длинной ручкой.

ВАРВАРА. Люба готова?

ТАТЬЯНА. Она идет. Ее карета подана!

ВАРВАРА. Это еще для чего? Ты сожжешь ручку. ТАТЬЯНА. Не сожгу. Это то, что нужно. Где Михаил? ВАРВАРА. Объясняет что-то отцу. ТАТЬЯНА. Только не это!

ТАТЬЯНА уходит к костру. Крепостная девка - та, что позволила козе сжевать пуговицы, - выходит из дома со свернутым ковром. Проходя мимо, Варвара между делом дает ей затрещину.

ВАРВАРА. Кружевную скатерть - скатерть!- а не покрывало с моей кровати!

ВАРВАРА уходит в дом. ДЕВКА выходит вслед за Татьяной.

АЛЕКСАНДР И МИХАИЛ выходят из дальней части сада, но не от костра, с букетами лилий И белых цветов, которые они собрали. У Александра в руках журнал "Московский наблюдатель" с зеленой обложкой.

МИХАИЛ. Сельское хозяйство? Да я скорее удавлюсь, чем буду изучать сельское хозяйство. А вот после трех лет в Берлине меня могут сделать профессором. Я к этому готов. С Фихте меня занесло - признаю, Фихте хотел избавиться от объективной реальности, но Гегель показал, что реальность нельзя игнорировать, понимаешь, отец.

Александр отдает Михаилу журнал.

АЛЕКСАНДР. ТЫ просто сменил волынку. Все это, может быть, и подходит Робеспьеру - быть редактором ежемесячного Московского пустомели, я его поздравляю, первый русский интеллектуал из среднего класса, но у дворянина есть свой долг - заниматься поместьем.