Через пятьдесят лет, после выхода в свет моих «Темных аллей», я получал подобные письма от подобных же Киселевых и приблизительно некоторым из них отвечал так же. Действительно все повторяется.
48
познакомился с ним в Москве, в конце девяносто пятого года. Видались мы тогда мельком, и я не упомянул бы об этом, если бы мне не запомнилось несколько очень характерных фраз его. Вы много пишете? - спросил он меня однажды. ответил, что мало. Напрасно, - почти угрюмо сказал он своим низким грудным баритоном.
Нужно, знаете, работать… Не покладая рук… всю жизнь. И, помолчав, без видимой связи прибавил: - По-моему, написав рассказ, следует вычеркивать его начало и конец. Тут мы, беллетристы, больше всего врем…
После таких мимолетных встреч и случайных разговоров, в которых были затронуты любимые темы Чехова - о том, что надо работать «не покладая рук» и быть в работе до аскетизма правдивым и простым, - мы не виделись до весны девяносто девятого года. Приехав на несколько дней в Ялту, я однажды вечером встретил Чехова на набережной.
- Почему не заходите ко мне? - сказал он. Непременно приходите завтра. - Когда? - спросил я. - Утром, часу в восьмом. И, вероятно, заметив на моем лице удивление, он пояснил:
Мы встаем рано. А вы? тоже, - сказал я.
Ну, так вот и приходите, как встанете. Будем пить кофе. Вы пьете кофе? Изредка пью.
Пейте каждый день. Чудесная вещь. Я, когда работаю, ограничиваюсь до вечера только кофе и бульоном. Утром - кофе, в полдень - бульон. то плохо работается. поблагодарил за приглашение, и мы молча прошли всю набережную и сели в сквере на скамью. Любите вы море? - сказал я.
Да, - ответил он. - Только уж очень оно пустынно. Это-то и хорошо, - сказал я.
Не знаю, - ответил он, глядя куда-то вдаль сквозь стекла пенснэ и, очевидно, думая о чем-то своем. - По-моему, хорошо быть офицером, молодым студентом… Сидеть где-нибудь в людном месте, слушать веселую музыку…
И, по своей манере, помолчал и без видимой связи прибавил: Очень трудно описывать море. Знаете, какое
«М
» описание моря читал я недавно в одной ученической тетрадке? «Море было большое». И только. По-моему чудесно.
Может быть, это покажется кому-нибудь манерностью? Но - Чехов и манерность! Поставить рядом эти два слова могут только те, которые не имеют никакого понятия о Чехове. «Скажу прямо, - говорит один из хорошо знавших Чехова, - я встречал людей не менее искренних, чем Чехов, но людей до такой степени простых, чуждых всякой фразы и аф-фектировки, я не помню». Да, он любил только искрен-ное, органическое, - если только оно не было грубо и косно, - и положительно не выносил фразеров,
