— Пожалуй, одного нового комплекта будет достаточно, — сообразила Катя.
— Почему вы меня унижаете и загоняете в угол? — Как только Калинина перевела вопрос в плоскость натурального обмена, Трофимовский забыл про деньги, которыми только что размахивал у нас перед носом. — Вы могли бы предложить хотя бы два комплекта. Я слышал о таких, как вы… Вы коллекционируете пустые банки, да? От пива, воды, а теперь еще и от пищевых добавок. Мне не хочется просить денег у человека, увлеченного собирательством.
— Вы их мыли?
— То есть как? — Он не понял вопрос. — Под краном?
— Да.
— А зачем? На стенках ничего не оставалось. Ну раз вы хотите, я помою.
Тут я спохватилась.
— Не вздумайте! — Получилось это у меня как-то грубовато. — Простите, не утруждайте себя, я сегодня же привезу вам все обратно.
* * *
Надо ли говорить, как на меня смотрели, пока я тащила огромную спортивную сумку по длинным коридорам, добираясь до комнаты, где работала эксперт Леновская.
Как я узнала позже из разговора с Катей, тающий человек — дистрофик Стас — зарабатывал себе на жизнь тем, что избавлял юридические лица от непосильного налогового бремени путем различного рода переоформлений документов и отыскивания брешей в нынешних законах. По своей природе он был щепетильным до кончиков ногтей и все скрупулезно подсчитывал. Относился ко всему аккуратно и не позволял себе вольностей, кроме одной — хорошо покушать, и то до поры до времени.
После знакомства с «Найс боди» он взялся за перестройку собственного образа жизни, результатом которой стала потеря шестидесяти килограммов, развод с женой и раздрай с уже взрослыми детьми.
— Зинаида Викторовна, можно к вам?
Женщина оторвалась от монитора, испещренного какими-то графиками.
— Заходите, Кондратьев заезжал и уже привез свою пару.
Я кое-как протиснулась в дверной проем, втаскивая громоздкую поклажу.
— Не тяжело?
— Здесь пустые. Только неудобно, слишком объемная сумка получилась.
— Посмотрим, посмотрим, — несмотря на окончание рабочего дня, Зинаида Викторовна проявила живой интерес к моей добыче.
Я расставила банки на столе. Время — восемнадцать ноль пять. Пора и отдохнуть. Снова ужинать с Кондратьевым? Не выйдет. У него умерла жена, и вряд ли он захочет видеть подле себя другую женщину. Да я и сама не хочу. Слишком уж крутой. Вот Югов…
— И все это умял один человек? Двадцать четыре банки за полгода! — Леновская еще раз пересчитала тару. — Он вдвое превысил допустимую норму.
— Если учесть, что две банки стоят сто пятьдесят долларов, то можно представить, насколько сильным было его желание попотчевать себя этой дрянью, — откликнулась я.
