— Станислав Петрович, — почти прошептал он.
— Вы не находите, что уже достаточно похудели? — поинтересовалась я довольно резко.
Измученный чертовым зельем дистрофик отступил в глубь длинного коридора.
— Не кричите, я не глухой. — Трофимовскому шел пятый десяток, но разум его, казалось, уже давно утратил ясность. Он не говорил, он отплевывался. — Мне полезно очищать свой организм от шлаков. Катя может рассказать вам много интересного. Это поддерживает.
Я посмотрела на Калинину. Моя спутница явно чувствовала себя не в своей тарелке, но, похоже, запах денег перебивал в ней остальные инстинкты и подавлял остатки совести.
Она вырвала из блокнотика листок бумаги и стала медленно писать.
— Станислав Петрович, вы должны посетить врача. Я оставлю координаты моего знакомого, он должен помочь вам.
Хозяин квартиры смотрел на нее то с чувством негодования, то с чувством благодарности. «Черные» и «белые» полосы так быстро пробегали по его лицу, что казалось, будто оно слегка дергается в конвульсиях.
Пока он соображал, что бы такое нам сказать, я спросила его об остатках порошка.
— Все кончилось два дня назад, — сообщил он с грустью. — Сегодня я целый день не нахожу себе места… Как хорошо, что вы приехали.
— Почему же вы не позвонили? — недоумевала Катя.
— Хорошо, что не позвонили, — вмешалась я, — а то бы так и продолжали поглощать эту гадость.
Он вытаращил на меня глаза.
— Не смейте так говорить! Я смог похудеть только с помощью этого чудодейственного средства!
Не обращая внимания на его слабые протесты, я напомнила Станиславу Петровичу об упаковках.
— У вас остались баночки из-под порошка?
Он гордо задрал голову.
— Я не выбросил ни одной. Все стоят в отдельном шкафу. Это же память. Вы понимаете? Хотите посмотреть?
— Очень, — созналась я и направилась следом за бывшим толстяком.
Мы с Катей вошли в кухню. Большая, светлая. Плита, холодильник, микроволновка, кондиционер. Причудливая мебель, изготовленная скорее всего на заказ.
Хозяин открыл подвесной шкафчик. Если верить количеству стоящих перед нами емкостей, то «Найс боди» был для Станислава Петровича чем-то вроде гречки или риса. На каждой баночке была наклейка с некоей датой.
— А что это за числа?
Он смутился.
— Катя сказала мне, чтобы я принимал все строго по графику, вот я и отмечал дату покупки и дату, когда заканчивался порошок.
У меня потекли слюни.
— Сколько вы хотите за свою коллекцию?
Морщины на его лице выступили чуть сильнее. Он задумался, не зная, что ответить.
