— У нас сегодня дела, я же предупреждала. И вообще, ты меня с кем-то путаешь, я вовсе не обязана отчитываться кому-либо в своих действиях, — отрезала я, сразу расставив все на свои места.
Меня всегда тяготили мужчины, пытавшиеся контролировать мое время. Но если в случае с Гришей я как-то еще могла с этим смириться, учитывая нашу многолетнюю дружбу и нежную привязанность, то это вовсе не значило, что данное правило распространяется на всех моих знакомых. Если бы не интересы дела, имя Ковалева уже сейчас навсегда было бы вычеркнуто из моего блокнота. Но он был единственной зацепкой и связующим звеном в пока не сформированном мною расследовании. Ради этого я его напористость могла потерпеть. Конечно, до поры до времени.
Впрочем, Эдуард, видимо, свою ошибку понял, поэтому для начала извинился и сразу сменил тон:
— Простите, я вовсе не хотел вас обидеть. Приношу мои самые глубокие извинения.
Хм, так-то лучше. Впрочем, излишняя вежливость была в нашем разговоре вовсе ни к чему, поэтому я постаралась сгладить некоторую напряженность.
— Разве мы не перешли на «ты»? — невинно поинтересовалась я, стараясь ничем не выдать своего раздражения.
Видимо, Эдуарду сразу стало неловко, поэтому он снова поспешил извиниться. Через пару минут взаимно — словесных поклонов мы наконец-то договорились встретиться сегодня вечером на очередном приеме, который фирма устраивала в честь одного из своих компаньонов.
Первым моим желанием было отказаться от напрасной траты драгоценного времени, которое можно было провести с пользой если не для дела, то хотя бы для души. Но потом я вспомнила, что если уж все-таки браться за распутывание убийства Константина Руднева, то мне просто необходимо будет установить круг его знакомств. Эдуард мог мне в этом помочь без всякого усилия со своей стороны.
В конце нашего телефонного разговора я услышала стук в дверь кабинета Ковалева. Интересно, кто к нему сейчас пожаловал? Поскольку я собиралась быть в курсе всех дел Эдуарда и как раз находилась недалеко от «Вавилона», я включила приемник и отрегулировала звук.
— …И сам не представляю, что в ней могло быть, — послышался голос Василия.
Он был явно чем-то раздражен. Чем же именно? Я сосредоточилась и прислушалась, но, кроме неторопливых размеренных шагов, ничего не было слышно.
— Ты хотя бы у Валерии спросил, может быть, он у нее что-нибудь оставлял? — предположил Василий с надеждой.
— Ты сам понимаешь, что говоришь? — взорвался Эдуард. — Да нас с тобой тогда во всех смертных грехах обвинят! Пока Руднев был жив, с ним можно было договориться, а теперь мы с тобой единственные, кому его смерть выгодна!
