— Пока не знаю, — призналась я и зевнула. Насчет мальчиков я была не в курсе, но Бутман мне уже надоел хуже плохой погоды.
Шоу мальчиков началось. Все было примерно так же, как и у девочек, только с естественной половой разницей.
Для меня же самое интересное было не в этом, а в том, что одним из мальчиков выступал Вова Прокопенко.
Роман Балдеску был совершенно прав, говоря мне, что этот артист без выступлений жить не может.
Оба артиста были одеты или — правильнее было бы сказать — раздеты до узеньких плавок, от которых, впрочем, быстро избавились под восторженные вопли зрителей обоих полов.
Наиболее легковозбудимые девчонки вскочили со своих мест, чтобы лучше видеть, другие вообще подошли к эстраде и навалились на ее край, повизгивая от сопереживаний.
Я же чувствовала себя идиоткой и думала о шоу совсем в другом разрезе и ракурсе.
Мне интересно не было, скорее, даже было противно.
Вова Прокопенко демонстрировал всякие разные изыски, а неопрятный хмурый толстяк Жорик продолжал снимать своей видеокамерой. Вот что мне было по-настоящему интересно.
Я почти твердо знала, что мне нужно делать в ближайшее время. Но для начала я довольно-таки резко избавилась от липкой длани Бутмана. Плевать на то, что такие, как он, будут считать меня скучной. Как-нибудь переживу.
Закончив выступление, Вова раскланялся, поцеловал своего партнера и прошел в зал под радостные вопли зрителей.
Я внутренне вся сжалась, увидев, что он направляется к нам.
Но потом я успокоилась: Вова на меня, кажется, и внимания не обратил, он шел прямиком к Бутману.
— Тебе понравилось? — спросил он у Бутмана, присаживаясь рядом с ним.
— Не то слово! Очень, очень понравилось! — начал нахваливать его Бутман, протягивая Вове свой фужер. — Такие, как ты, просто находка в нашем бизнесе, цыпа!
Бутман поглаживал Вову почти как меня и говорил ему восхищенно:
— Ты знаешь, цыпочка, я даже удивился, когда мне сказали, что приехал москвич из наших и готов выступить. Я думал, будет вульгарная порнуха, но то, что ты показал, — искусство, искусство высокое!
«Цыпа» улыбнулся и застенчиво клюнул Бутмана в плечико.
Не скажу, что меня чуть не стошнило — я видела и не такое, — но впечатление было сильным.
А выступление Вовы все равно было порнухой, и переубедить меня никто бы не смог.
Пока парочка друзей ворковала справа от меня, я посматривала на толстого оператора по имени Жорик.
Он как раз менял кассету. Бережно вытащив из камеры, он положил ее на стул позади себя, вставил новую и махнул рукой следующим артистам.
