Я, вытянув шею, посмотрела на прожекторы и обратила внимание на то, что кабели от них ползут по полу и соединяются, скручиваясь в жгуты. Заканчивались они в трехфазной розетке, лежащей на полу недалеко от крайнего столба, поддерживающего потолок.
На сцене уже были смешанные пары, и, видя, что толпа у эстрады постепенно увеличивается, я тоже встала.
— Танюшка, а как же мы? — Бутман попытался изобразить разобиженность, но получилось это у него плохо. — Сумку-то зачем берешь? Здесь не сопрут!
Я не ответила.
— Девочке интересно наблюдать процесс, — улыбаясь, пояснил Прокопенко, — пойдемте вместе. Сам неравнодушен к этому делу.
Мы прошли вперед и прорвались к самой сцене.
Вова что-то мне шептал в ухо насчет того, что у него странное ощущение, будто он видит меня уже не первый раз. Бутман с другой стороны советовал ему не увлекаться и не разевать роток…
Я все это почти не слушала.
Стараясь пробраться как можно ближе к стулу с нужной мне кассетой, я, не обращая внимания на недовольные шиканья соседок, упрямо стремилась к своей цели.
Ничего не отвечая надоевшему мне Бутману и дурно пахнущему трудовым потом Вове, я наконец-то наступила ногой на кабель.
Еще раз посмотрев на розетку, я обнаглела окончательно — наклонилась и дернула за нее.
Оба прожектора моментально потухли. После их яркого освещения всем на какое-то время показалось, что наступила полная темнота, и я, подскочив к стулу Жорика, схватила кассету с отснятым материалом.
Визг обиженных зрителей перекрыл все звуки.
Я, задевая за людей и за столы, повернулась и, сориентировавшись, устремилась к выходу.
В этот момент меня сзади обхватили чьи-то руки.
— Зачем ты это сделала? — Вова вцепился мне в плечо и развернул лицом к себе.
Лучше бы он этого не делал. Получив классический удар коленом в пах, Вова Прокопенко отлетел назад в толпу.
Оттуда послышался возмущенный крик Бутмана:
— Цыпа, твою мать, ты что творишь?!
Справа на меня наткнулся какой-то мужчина и, уцепившись за сумку руками, тоже хотел задержать, но я уже развоевалась.
— Ты куда, подруга? — спросил мужской голос, но тут же, не дождавшись ответа на свой вопрос, заткнулся и жалобно взвизгнул, получив хлесткий удар по глазам и второй по ушам.
Наконец я попала в коридор, ведущий на лестницу. Теперь оставалось только и отсюда выбраться, и можно сказать, что день даром не прошел.
Лампочка под потолком уже не коптила, приходилось пробираться на ощупь.
В зале зажегся свет, и лучи его, упав в коридор, показали мне нужное направление, но у самой двери я натолкнулась на еще одно препятствие.
