Упомянув, таким образом, об ожидающей нас пище телесной, Татьяна перешла к
пище духовной:
— Приходи... будут интересные люди. Андроников будет. Ты ведь знаешь
Андроникова?
Еще бы мне не знать Ираклия Андроникова!
В последние предвоенные годы трудно было назвать что-нибудь более популярное
у московской публики, чем его устные рассказы. Сейчас эта популярность стала
традиционной, беспроигрышно надежной, я бы сказал — классической. Но и
молодой Андроников не имел оснований обижаться на московскую публику: его
уникальное дарование она оценила сразу и в полной мере.
Впервые меня повел на его выступление Дмитрий Александрович Кошиц —
летчик, планерист, испытатель едва ли не всех существовавших советских автожиров
(был в свое время, до появления вертолетов, такой винтокрылый летательный
аппарат). Кроме своих незаурядных летных заслуг и качеств Кошиц был известен и
любим коллегами как веселый, заводной, преисполненный доброго юмора человек. На
традиционных тушинских воздушных парадах в День авиации он был бессменным, как
сказали бы сейчас, радиокомментатором. И его свободные (тут уж «по бумажке» не
прочтешь!), смешные и в то же время очень информативные «конферансы» украшали
парад, пожалуй, не в меньшей мере, чем искусство работавших в воздухе пилотов,
планеристов и парашютистов. Так что если кто-нибудь надумает писать историю
отечественного радиорепортажа, то начинать ее придется не с патриарха футбольных
комментаторов Вадима Синявского, а с нашего, авиационного конферансье Дмитрия
Кошица.
Не было в авиации человека, который не знал бы сочиненного в шутку — а
может быть, и не совсем в шутку — двустишия:
А что касается до Кошица,
То Кошиц никогда не укокошится.
К несчастью, стихи эти не оказались пророческими: до конца войны Дмитрий
Александрович не дожил...
Вот этот-то человек в один прекрасный день и спросил меня:
— Ты слышал Ираклия Андроникова?
И, узнав, что нет, не слышал, в тот же вечер потащил меня на улицу Герцена, в
клуб Московского университета.
Даже если бы я был способен описать своими словами, как рассказывает
Андроников (а я на это решительно не способен!), то, к счастью, никакой
надобности в таком описании нет: сейчас, отчасти благодаря телевидению, его
аудитория расширилась безгранично. Хотя мне кажется, что телевизионный,
записанный на пленке Андроников чем-то неуловимо отличается от Андроникова
«живого». Наверное, тем самым, из-за чего в наш век кино и телевидения
продолжает жить и здравствовать театр...
