Но пошуметь, повторяю, любил.
Особенно щедр он был — по крайней мере, устно — на всевозможные
«объявляю выговор», «увольняю» и тому подобное. Хотя и тут трудно сказать, чего
в этих эскападах было больше — органической вспыльчивости характера или
мотивов, так сказать, осознанно тактических («чтобы мышей ловить не перестали»).
...За несколько дней до пуска «Востока-1» Королев с утра явился в
Монтажно-испытательный корпус космодрома, где собирался и испытывался корабль, и
учинил очередной разнос ведущему конструктору космического корабля —
человеку, в руках которого сосредоточивались все нити от множества
взаимодействующих, накладывающихся друг на друга, пересекающихся работ по
разработке чертежей, изготовлению и вот теперь уже подготовке корабля к пуску.
Несколько лет спустя ведущий конструктор рассказал обо всем этом в интересной
книжке своих воспоминаний «Первые ступени», на обложке которой стоит имя
автора — Алексей Иванов. В дни подготовки к пуску первого «Востока» Алексей
Иванов — будем и мы называть его так, — по моим наблюдениям, из
Монтажно-испытательного корпуса вообще не уходил. Во всяком случае, в какое бы
время суток я там ни появлялся, ведущий конструктор, внешне спокойный, деловитый
и даже пытающийся (правда, с переменным успехом) симулировать неторопливый стиль
работы, был на месте...
Итак, Королев учинил Иванову разнос, каковой закончил словами:
— Я вас увольняю! Все. Больше вы у нас не работаете. Подите к
машинистке, продиктуйте ей приказ о том, что вы уволены, и принесите мне на
подпись!
— Хорошо, Сергей Павлович, — миролюбиво ответил Иванов. И продолжал
заниматься своими делами.
Часа через два или три Главный снова навалился на ведущего конструктора, уже
за какое-то другое действительное или мнимое упущение:
— Идите к машинистке, напечатайте приказ: я вам объявляю строгий
выговор!
Иванов посмотрел на Главного и невозмутимо ответил:
— Не имеете права.
От таких слов Сергей Павлович чуть не задохнулся:
— Что?!?! Я не имею права? Я?.. Почему же это, интересно бы знать?
— Очень просто: я не ваш сотрудник. Вы меня сегодня утром уволили.
Последовала долгая пауза.
Потом Королев вздохнул и жалобным, каким-то неожиданно тонким голосом сказал:
— Сукин ты сын... — и первым засмеялся.
И работа пошла дальше. До полета Гагарина оставалось пять дней.
* * *
Какая атмосфера господствовала в те дни на космодроме? Трудно
охарактеризовать ее каким-то одним словом. Напряженная? Да, конечно,
напряженная: люди работали, не жалея себя. Но не только это — и в первую
очередь не это определяло их настроение, их внутренний тонус.
