Оставалось одно — снова ждать. Тем более что внезапно погода сама —
безо всякого воздействия со стороны высокой науки — стала улучшаться.
Правда, улучшаться чрезвычайно медленно. Трудно было предсказать, что наступит
раньше: приемлемая для вылета погода или... сумерки. Чтобы, в случае если
распогодится, не терять зря ни одной лишней минуты (их, эти минуты, уже
приходилось брать на штучный учет!), экипаж — летчики Э. В. Елян и М. В.
Козлов, ведущий инженер В. Н. Бендеров и бортовой инженер Ю. Т.
Селиверстов — заняли свои места в кабине «сто сорок четвертого».
В воздух для разведки погоды ушел вспомогательный Ту-124. С его борта
сообщают, что с воздуха видимость немного получше, чем на земле. Возникшие
надежды начинают выглядеть реальнее... Мы сидим в ярко-оранжевом автофургоне
руководителя полетов вшестером: Главный конструктор — сын
Генерального — Алексей Андреевич Туполев, руководитель испытательного
подразделения, в прошлом известный боевой летчик и летчик-испытатель Алексей
Сергеевич Благовещенский, руководитель полетов Алексей Петрович Шелякин и еще
два или три человека... В нескольких метрах от нас стоит массивный черный
лимузин Андрея Николаевича. Получив сведения авиаразведки, Туполев подумал с
полминуты. Затем вышел из машины, укоризненно посмотрел вверх, подошел к нашему
фургону, встал в дверях и потребовал микрофон радиопередатчика. Несколько секунд
ушло на освоение этой техники: что нажимать, что отпускать, что прижимать к уху,
а что подносить ко рту и так далее. А потом произошел диалог, может быть, не
очень строго соответствующий букве правил радиообмена, но со всех прочих точек
зрения весьма небезынтересный:
— Ноль сорок восемь, это я, — сказал, не мудрствуя лукаво, прямо в
эфир Туполев.
Елян, по-видимому, ни на минуту не усомнился относительно того, кто может
представиться по радио подобным образом, и быстро ответил:
— Я — ноль сорок восемь. Вас понял.
Однако Туполев счел полезным дополнительно уточнить:
— Это я — Андрей Николаевич...
— Понял, понял. Ноль сорок восемь слушает.
— Как ваше мнение? Как оцениваете обстановку?
На этот прямой вопрос ответ с борта самолета последовал немедленно, без
паузы. Судя по всему, экипаж, сидя на своих местах, зря времени тоже не терял и
уж, во всяком случае, по основному в данный момент вопросу — лететь или не
лететь — свое мнение составить успел:
— Обстановка имеет свои сложности, но работать можно.
