Еще одна, может быть, мелкая, но характерная для Чкалова деталь. После
перелета через Северный полюс в Америку он привез с собой легковую
автомашину — блестящий темно-синий «Паккард». В те годы личная автомашина,
а тем более столь шикарная, была большой редкостью. Так вот в этом автомобиле
Чкалов никогда не уезжал с работы один. Если полный комплект пассажиров не
набирался на аэродроме, он продолжал подбирать людей, которых обгонял по дороге,
и успокаивался лишь тогда, когда машина была полна.
Много лет спустя после гибели Чкалова зашел у меня разговор о нем с
человеком, близко его знавшим, тоже выдающимся советским летчиком-испытателем.
«Сложный он был человек: и грешный, и светлый, — рассказал он
мне. — Вот зовет меня как-то в гости. А жил он тогда в гостинице на улице
Горького, во дворе дома, где сейчас театр имени Станиславского. «Хорошо, говорю,
приду». — «Только вина захвати! Без вина не приходи...» Ну что тут скажешь?
Ясно вроде бы, какие интересы у человека... Потом уж я понял: это он от Ольги
Эразмовны маскировался... Но погоди! Вот тебе другой случай. Приключилась у меня
авария — подломал машину. И так все сложилось, что доказать, что не
виноват, трудно. А по тем временам за это под суд отдавали! И вот сидим мы с
Чкаловым на завалинке у края аэродрома. Грустно мне, конечно. И вдруг Чкалов
говорит: «Ты, брат, постарайся выкрутиться. Я в тюрьме сидел. Плохо там... Может
быть, деньги надо — за ремонт заплатить? У меня сейчас есть, получил пять
косых за испытания. Надо — так бери».
Дело у меня обошлось. Ремонтировать самолет за свой счет не пришлось. Но
характер Чкалова в этом разговоре проявился, можно сказать, до конца».)
Таков был Чкалов — и в малом, и в большом.
Однажды — это было в тридцать седьмом году, незадолго до его
гибели — на испытательном аэродроме случилась поломка самолета. В связи с
этим происшествием сразу, буквально через час, были арестованы два механика,
обслуживавшие эту машину, хотя проведенный тут же, по горячим следам,
технический разбор происшествия с полной очевидностью показал, что дефект,
вызвавший поломку, был не эксплуатационного, а производственного происхождения.
И тут-то не кто иной, как Чкалов, поднял свой голос протеста против
совершившейся несправедливости. Он поехал в Наркомат внутренних дел, добился
(вряд ли это было очень просто), чтобы его выслушали, настойчиво доказывал там
полную невиновность обоих механиков, бросил на чашу весов весь свой немалый
авторитет и в конце концов сумел в тот же день (случай по тем временам почти
беспрецедентный!) добиться освобождения арестованных, после чего — и в этой
подробности тоже весь Чкалов — лично развез их по домам.
