Никуленко вынул сигареты, закурил, выпустил струю дыма.
— Ни от кого я теперь не скрываюсь, — неожиданно произнес он.
Конечно, голубчик, не скрываешься, куда тебе, ты уже попался.
Карась хихикнул. Я заметила, что он все время смотрит мне в глаза.
— Да, кстати: совсем забыла спросить, — спохватилась я, — как вы вдвоем-то встретились, как сюда попали?
Никуленко молчал, ушел в себя. Заговорил Карась. С охотой заговорил, стараясь всем видом показать, как он рад наконец меня, старую верную подругу, видеть.
— Да я, Танюх, после того, как мы с тобой пивка попили, — он подмигнул мне, — в подъезде в каком-то очухался. По карманам пошарил — полтинник. Ну, похмеляться надо, что делать?..
— Ты дело давай говори.
— Ну, я возле ларька стою, а там еще тачка рядом, слышу — кто-то из машины: «Карась!» Вроде как зовут меня. Подхожу, в машине — Никуленко вот и этот… — тут Карась смешался, — приятель его.
— Раненый который? — спросила я. Мне не понравилось, что Карась смешался.
— Да он в сознание не приходит, вы хоть от него отстаньте пока, — вмешался Никуленко. Он курил, глядя в пол.
Я посмотрела на Стаса:
— Правда?
Он утвердительно кивнул. Потом усмехнулся и сказал:
— Они ведь как пришли ко мне, Григорий Львович истерику изволили устроить. Чуть-чуть меня не пристрелил. И когда ты пришла — он меня на мушке держал…
А мне все покоя не давал этот раненый.
— А где его ранили-то? — спросила я. — У нас в Тарасове не так уж часто перестрелки бывают. Случаются, впрочем, но… неважно. А-а, это он на даче был! — догадалась я, потом наклонилась к Никуленко. — Слушайте, Григорий Львович, а ваш раненый не Чумак ли?
Задав вопрос, я внимательно посмотрела на Никуленко, но он даже не поднял на меня глаз. Только усмехнулся и покачал головой:
— Нет.
Опять врет?
— Вы можете мне не верить, — словно угадав мои мысли, продолжил Никуленко.
— Вот и не верю.
Он молчал, поджав губы. Потом промолвил:
— Вы правы, верить мне нельзя.
Что он хотел этим сказать?
Какая разница, приедут менты, разберутся. Кстати, что это я их еще до сих пор не вызвала?
Я поднялась, сунула револьвер за пояс и подошла к телефону. Сняла трубку. Никуленко сидел абсолютно безучастно. Карась забеспокоился:
— Тань, а может, я все-таки пойду?
Я задумалась — конечно, как свидетель Карась ментам нужен, но… как свидетель — это сначала. А что его к делу все равно пришьют, я не сомневалась. Пусть уйдет, он ведь мне как-никак здорово помог.
— Ну, Карась… — начала я, и вдруг меня перебил Никуленко. Он поднял голову с видом человека, который решился на что-то важное, и четко проговорил:
