Квартирная хозяйка Тёпкена: Приходите поскорее вновь; это звучит так прекрасно.
Книготорговец Гроос: Хотя и слышал Гуммеля, я, однако, признаю…
Один умник: Очень мило.
Француженка из Лозанны: Люди не заслуживают такой прекрасной игры, как ваша».
Сочинением музыки Роберт занимается теперь столь же увлеченно, как и игрой на рояле. Он задумывает симфонию и даже пишет несколько частей из нее, начинает писать концерт для фортепьяно и в конце 1829 – начале 1830 года набрасывает те фортепьянные пьесы, которые позже были снабжены опусными номерами и которыми, в глазах потомков, началась деятельность Шумана-композитора. Он пишет пьесы № 1, 3, 4, 6 и 8, которые позже вошли в фортепьянный цикл «Бабочки» (опус 2). В 1831 году были изданы его Вариации Abegg (опус 1). В это же время он пишет первый вариант сочинения, которое позже в измененной форме вошло в список его произведений как «Токката» (опус 7). Эти сочинения, наряду с успехами, которые он пожинал как пианист, в немалой степени определили последовавшее вскоре серьезное решение – окончательный выбор профессии.
Наступила пасха 1830 года, когда Шуман, согласно составленному им плану, должен был вернуться в Лейпциг. Но он чувствует, что теперь настало время сказать решающее слово в пользу музыки. В Лейпциге у него, быть может, не хватит сил противостоять желанию матери. Он еще колеблется, чаша весов в пользу музыки еще не перетянула. Шуман чувствует, что для окончательного решения ему надо, по крайней мере, еще несколько месяцев.
Словно предчувствуя, что событие, которое даст последний толчок для принятия окончательного решения, уже недалеко, он не едет в Лейпциг, а просит разрешения продлить свое пребывание в Гейдельберге. В субботу перед пасхой Роберт вместе со своим другом Тёпкеном сел в почтовую карету и отправился во Франкфурт, чтобы услышать концертирующего там Паганини.
«…Паганини – поворотный пункт виртуозности. Вряд ли кто-либо лучше оценил игру Паганини, чем Берне в трех словах: Он играет божественно».
Впечатление от концерта не оставляет Шумана и во сне, не дает ему покоя и во время обратного пути в почтовой карете. Личность Паганини и его виртуозная игра оказались той последней каплей, что переполнила чашу. Шуман понял, что возможности исполнения на музыкальном инструменте безграничны. Паганини показал, на что способен человек. Подобно Ференцу Листу, Шуман сразу же думает о своем инструменте и живет теперь единственным желанием достигнуть такой же виртуозности в игре на рояле. Он перерабатывает для фортепьяно этюды Паганини и – мечты двадцатилетнего юноши – решает поставить свою жизнь на одну единственную карту -стать виртуозом.
