Когда я проснулся, часы показывали два часа дня. Лена тихо посапывала во сне. Я тихо оделся (голым ходить неприлично — гости) и вышел на кухню.
Кофе уже ждал меня на столе. За столом сидела Головастик, она тоже пила кофе.
— Привет! — сказала она. — Выспался?
— Выспался, — кивнул я. — Как тебе Павел?
Головастик пожала плечами.
— Во-первых, это не Павел, — сказала она. — Это очень хорошая имитация, но не Павел.
— А кто?
— Порождение параллельного мира. Кто из вас думал об апостоле Павле?
— Никто. Но о праведниках, боюсь, думали все.
Головастик вздохнула.
— Я боялась, что это произойдет, но не думала, что так скоро, — сказала она. — Других праведников пока не появлялось?
— Вроде нет. А должны?
— Надеюсь, что нет. Если они начнут оживать один за другим, ничего хорошего из этого не выйдет. Надеюсь, у Бомжа хватит ума не устраивать здесь это шоу.
— Откуда он взялся? — спросил я. — Павел, я имею ввиду. Это мы призвали его своими мыслями или Бомж поработал?
Головастик снова пожала плечами.
— Откуда я знаю? — ответила она вопросом на вопрос. — Надеюсь, что первое, а не второе. Интересный дядька. Жаль, что магических талантов у него совсем нет. Если бы здесь возник Иисус…
— Разве Иисус — не Бомж? — удивился я.
Головастик помотала головой.
— Бомж любит принимать облик Христа, — ответила она, — но им не является. Бомж гораздо старше.
И тут до меня дошло.
— Погоди, — сказал я. — Иисус стал жертвой Бомжа? Такой же жертвой, как Лена?
— Не совсем. С магической точки зрения Лена является твоим отражением, она получила только частичное просветление и только потому, что ты поделился с ней своими силами. А Иисус… хороший был человек, жалко его. Я ведь ему объясняла, чем все закончится, он вначале не верил, а потом… — она махнула рукой. — Что поделать, сделанного не воротишь. Если бы я могла все переиграть по-другому…
— То что? — спросил я. — Он бы стал царем Иудейским?
— Да иди ты! — воскликнула Головастик. — Если бы он стал царем Иудейским, это привело бы к концу света. Знаешь, как трудно было аккуратно обломать все пророчества? А ведь тогда их было меньше и каждое имело гораздо больший вес, чем в твоем случае. Иуду тоже жалко… Они ведь друзьями были. Знаешь, каково это — обречь друга на смерть?
