И совершенно напрасно.
Потому что в тот момент, когда я, включив четвертую передачу, гнала во весь опор, на дорогу выкарабкалась какая-то ретивая старушка, приволакивающая ногу и внушительную тележку с каким-то хламообразным скарбом.
Машины она, по всей видимости, не видела, и мне стоило большого труда затормозить и не вылететь при этом с дороги, впечатавшись в деревянный заборчик или тем паче в стену дома.
Мой «Фольксваген-жук» развернуло задом наперед и юзом протащило до еще одного мусорного контейнера, который не замедлил опрокинуться.
Наверно, не я одна такая умная – гоню на ультраскоростях. Вон все контейнеры перевернуты.
Старушка заклеймила меня вечным позором при помощи матосодержащих синтаксических конструкций и исчезла за углом дома.
Теперь я ехала уже потише. Так тихо, что не обгоняла едущую передо мной «Ниву», вывернувшую из-за следующего поворота. У нее, по всей видимости, были проблемы с движком, потому что она еле плелась.
Впрочем, это мне быстро надоело, и я пошла на обгон. В тот же самый момент «Нива» отвернула влево и оказалась прямо на пути моего «Фольксвагена».
На этот раз ни затормозить, ни разминуться я не успела: бампер моей машины с мерзким скрежетом врезался в левое крыло «Нивы».
– Чер-рт! – выругалась я. – Лучше бы в бабулю врезалась… она явно покрепче этой колымаги.
Из «колымаги», отчаянно матерясь, вышел здоровенный толстый парень и в остервенении хлопнул дверью так, что едва не вылетело стекло.
Я осталась сидеть на месте, тихо оскверняя воздух салона ругательствами.
– Ты что же это, сука!!! – заорал он, со стремительностью, которую сложно было заподозрить в этом грузном и внешне неуклюжем теле, подскочив к моей машине. – Ты что же прешь, шалашовка гребаная!!
И, не утруждая себя дальнейшими разглагольствованиями, он рванул на себя дверцу моей машины так, что та с жалобным стоном сорвалась с петель и осталась в его руках.
Из «Нивы» не спеша вылезали еще трое: двое малопривлекательной внешности молодых людей с обритыми питекантропскими черепами, с телосложением образца «косая сажень в плечах» и невысокий белокурый хлопец со смазливым нахальным личиком и такой ядовитой улыбкой на красивых губах, что предыдущие двое показались мне вполне добродушными и безобидными жильцами зоопарка.
Толстяк швырнул дверцу об асфальт с такой силой, что стекло веерными брызгами разлетелось по всей улице, а в моих ушах поплыл жалобный звон.
Я вышла из машины и произнесла:
