— Заткнись! — грубо приказали ей.
По-прежнему ничего не говоря, молодой блондин поднялся с места, подошел к Саше… Она вжалась в стену и готова была завизжать, заголосить, завопить благим матом, лишь бы избежать прикосновений этого человека со стеклянными глазами. Но при первом же крике, который сорвался с ее губ, ее ударили по лицу с такой силой, что девушке на миг показалось, будто у нее в голове взорвалась граната.
— Ну, ты! Паскуда! — прошипел Руслан. — Советую тебе заткнуться раз и навсегда! И делать то, что прикажут. Лучше добровольно. Если не хочешь еще больших неприятностей на свою аппетитную задницу. Ты мне надоела, понятно, дура? Ты что, Памела Андерсон, что строишь из себя невесть что! Тоже мне, цаца. Согласилась с мужиком на ночную прогулку — значит, знала, на что шла.
— Женщины, остановите изнасилование. Скажите «ДА»! — пьяно крикнул толстяк. И захохотал в полном одиночестве.
Блондин протянул к ней руку и, не отрывая холодных глаз от заплаканного Сашиного лица, ухватил ее за вырез блузки. Послышался треск, на пол с частым стуком посыпались мелкие пуговицы. Мгновение, и упругие белые груди выпрыгнули из чашечек расстегнутого лифчика, освободившись от стягивавшей их материи. Истошно завизжав, Саша бросилась в сторону, судорожно прикрыв руками обнаженную грудь, сжавшись от жгучего чувства стыда. Второго прикосновения этих холодных пальцев она не перенесет, нет, ни за что не перенесет, она умрет раньше, чем до нее опять дотронутся!
Но за ней никто не последовал. Толстяк, вернувшись на свое место за столом, только сально улыбался, словно филин, поворачивая голову во все стороны. Мужчина с татуировками, казалось, вообще не замечал ничего из того, что происходит, и спокойно цедил пиво. Блондин замер в углу. Нервным движением Саша обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться и унять дрожь. Под ярким светом лампы, полуобнаженная, выставленная на обозрение четырех пьяных мужчин, Саша чувствовала себя совершенно униженной и опозоренной. Ее лицо то ярко краснело, то покрывалось мертвенной бледностью. В предбаннике было очень тепло, даже жарко, но девушке казалось, что холод пронизывает ее до самых костей. К ощущению холода и непереносимого унижения примешивалось чувство страха и стыда. К горлу подкатил комок, слезы вновь заполнили ее глаза, и Саша часто-часто заморгала, пытаясь не выпустить их наружу.
А Руслан, подойдя к столу, не присаживаясь, выпил фужер коньяка и закусил первым, что попалось под руку. Когда он обернулся к Саше, на толстых губах еще висела капустная стружка.
