Он перестал скакать. Сел на корточки. Его глаза заглянули в серьезные влажные глаза умирающего пса. Злость куда-то испарилась… а когда собака слабо вздернула на него голову, ему почудилось, что на него смотрит… нет, не надо!
Маленький человек закусил губу и тихо, жутко завыл. Ему не было ни страшно, ни противно, когда он ткнулся лицом в окровавленный бок животного…
В глазах той собаки, умершей под его залитой слезами щекой, ему почудился укоризненный взгляд.
Человеческий взгляд, полный боли, сожаления и сострадания.
Взгляд его матери, которая умерла вот так же, несколько лет тому назад, сбитая машиной.
Паше Иванову было тогда шесть лет.
* * *
Он позвонил в квартиру Шикина. Открыли сразу, и голос преподавателя был недовольным.
— Ты? — спросил Владислав Сергеевич через маленькую щелку, образованную чуть приоткрытой и зафиксированной на цепочке дверью. — Что тебе надо? Я занят.
— Я хотел…
— Иди домой. Освобожусь и сам приду. Иди домой, говорю тебе.
— Я на минуту, — хрипло сказал Паша. — Разговор есть короткий.
Он выговорил это угрюмо, с недетскими интонациями, которые в его высоком, чуть надтреснутом дисканте звучали жутковато.
Шикин помедлил. Потом откинул цепочку и распахнул дверь:
— Заходи, только быстро! Сам знаешь, у меня дела.
— Знаю, какие у тебя дела, — сказал Паша. — А я вот сейчас к папе заходил… в подъезд.
— А, — проговорил Шикин, поворачиваясь к Павлу широкой спиной. — К папаше, значит? И как поживает старый синерылый козел?
— Лучше, чем ты.
Владислав Сергеевич удивленно повел плечами, его атлетический корпус начал разворот на сто восемьдесят градусов, чтобы стать с маленьким наглецом лицом к лицу и спросить, какого хрена…
Закусив губу, с белым от напряжения лицом, Паша Иванов надавил на курок извлеченной из скрипичного футляра «беретты».
Хлопнул выстрел, и Владислав Сергеевич Шикин с простреленной головой рухнул на пол и замер.
Паша не стал задерживаться. Он вышел из квартиры, потом помедлил, просунул руку между дверным косяком и дверью и накинул цепочку.
Цепочка была короткая, так что пришлось прижать себе руку. Накинув цепочку, Паша отошел от двери, некоторое время смотрел на нее — а потом с силой захлопнул…
* * *
Куда идти теперь, Паша не знал. Вообще он жил в квартире в доме напротив. Квартиру снимал Шикин, часто туда заходил, так что все соседи принимали их за отца и сына.
А сейчас идти туда было нельзя. Правда, в данный момент — может быть, еще и можно, но все равно… проклятая квартира. Семейство. Отец и сын…
