Или просто он в самом деле испугался. Испугался тогда, там… этих глаз… и этой улыбки… того, что эти глаза и эта улыбка могут с ним сделать. Испугался просто до одури, потому что никогда не видел ничего подобного. И просто убить здесь было бы слишком просто… и совершенно неправильно. Нет, за этот страх, за то, что впервые в жизни Марвина заставили его испытать, полагалась совсем другая расплата. И он на целых три дня напрочь забыл об этом! Стоило отогреться да отожраться — и забыл. Как будто вполне смог бы с этим жить…
— Сэйр Марвин, — голос Робина из темноты звучал испуганно, — что с вами?
Марвин поднял на него затуманенный взгляд.
— Ты всё правильно говоришь, парень. Всё правильно. Скажи, что ещё хотел.
— Да ничего, — стушевался мальчишка. — Я, это… я имел в виду…
— А, плевать, что ты имел в виду, — сказал Марвин. — Главное, что ты сказал. Может, из тебя и получится толковый герольд.
Робин вновь покраснел — на сей раз от удовольствия, и пробормотал:
— Благодарю вас, сэйр Марвин, да только я всё равно предпочёл бы быть таким, как вы… Потому что и вы правильно говорили. Про позор… А будь я таким, как вы, то смог бы его смыть… с памяти моего отца.
«Таким, как я, — подумал Марвин. — Нет, парень, такие, как я, намного хуже. Потому что мы способны нести этот позор. И жить обещанием мести… одним обещанием, потому что обещать в таких делах — слаще, чем делать».
Тут он вдруг понял, что сказал Робин, и удивился:
— Твоего отца? А что ты должен сделать, чтобы смыть с него позор?
Робин поднял голову, снова глянул на Марвина влажными карими глазами — в упор — и сказал, ровно, внятно и отчётливо, так, будто прежде говорил эти слова сотни и тысячи раз:
— Убить Птицелова.
Марвин задумался, потом покачал головой.
— Птицелова? Не слышал о таком.
— О нём мало кто слышал. Не считая тех, кого он… ловил. И их семей, конечно. Такое не забывается.
— Ну-ка, рассказывай, — потребовал Марвин, радуясь возможности отвлечься от своих тяжких мыслей.
Робин помялся — видно было, что ему нелегко начать, но Марвин был безжалостен и смотрел ему в лицо не мигая. В конце концов парень сдался. А впрочем, понял Марвин вскоре, наверное, он на самом деле хотел поговорить. Не всякую тяжесть можно носить в себе…
— Мой батюшка… отец… он всё время ссорился со своим двоюродным дядей, сэйром Колином, за земельный удел и замок. Батюшка считал, что этот удел наш по праву, но у сэйра Колина были деньги и связи, и он только смеялся над батюшкой. Ну, батюшка и вступил в войско соседа сэйра Колина, который тогда как раз войну затевал, с тем чтобы потом этот удел получить.
