Тем временем, пока отряд возился с обыском и забирал хороших, нужных отряду лошадей, наши заставы вокруг колонии задержали массу колонистов, съезжавшихся из-под Дибривок, из которого они с помощью регулярных немецко-австрийских войск нас выбили и которое сожгли почти все, перестреляв предварительно многих крестьян и переизнасиловав многих крестьянок.
Всех их свели в одну группу и привели ко мне вместе с подводами патронов, винтовок, седел, шашек и разного калибра немецких и австрийских бомб. Это немецко-австрийское командование наградило их за оказываемое ими его войскам содействие по борьбе с революцией.
Все подведенные ко мне "герои" борьбы с безоружным населением села Дибривки и вообще с революционным украинским населением были запыленные и до смерти перепуганные негодяи.
Хотелось посмеяться над этими сознательными и бессознательными исполнителями роли палачей. Однако мое положение, да и время мне не позволили заниматься шутками. Я спросил их лишь об одном:
– Для чего вы, господа, свозите такую массу разного оружия?
– Защищаться от всевозможных банд, – ответили они мне.
– А разве население села Дибривки – бандиты? – переспросил я их. Ответа не последовало. Все они молчали.
– Так вот, господа, – сказал я им, – ваше злодейство в отношении населения села Дибривки, в отношении революции и революционеров поставило нас, революционных повстанцев, на путь отомщения вам и вашему классу вообще, с оружием в руках действующему против революции.
Они что-то хотели мне сказать, но я ушел от них, чтобы сделать распоряжение по отряду, производившему обыск в колонии: объявить всему населению колонии выйти из нее в поле, а колонию зажечь.
Через полчаса все жители колонии и скот были выведены в поле, а колония от края до края охватывалась огнем. Легкий ветерок посодействовал задаче. Колония быстро превратилась в сплошной костер.
И только теперь попрятавшиеся ее защитники выскакивали из своих подземных нор. Но они тут же погибали. Во всех дворах, в скирдах соломы и сена, в клунях и сараях – везде в этой колонии было попрятано множество патронов, всякого оружия, бомб. В одном дворе находились трехдюймовые снаряды. Все это теперь было охвачено сплошным огнем и с силой почти в каждом дворе взрывалось. Это не давало никакой возможности ни повстанцам вскакивать в колонию, в ее дворы, чтобы переловить защитников ее, ни этим последним выскочить в те стороны, где не было повстанцев. Защитники ее начали стреляться, и, кажется, все пострелялись, или же были убиты тем, что они приготовляли для убийства других.
