Также и вас воспоем, великая Палес[249] и славный
Пастырь Амфризский,[250] и вас, леса и потоки Ликея!
Всё остальное, что ум пленило бы песнями праздный.
Всё – достоянье толпы: жестокого кто Эврисфея,
5 Кто и Бузирида жертв ненавистного ныне не знает?[251]
Кем не воспет был юноша Гилл или Делос Латонин?[252]
Гипподамия, Пелоп, с плечом из кости слоновой[253]
Конник лихой? Неторным путем я пойду и, быть может,
Ввысь подымусь и людские уста облечу, торжествуя![254]
10 Первым на родину я – лишь бы жизни достало! – с собою
Милых мне Муз приведу, возвратясь с Аонийской вершины.[255]
Первый тебе принесу идумейские[256], Мантуя, пальмы;
Там на зеленом лугу из мрамора храм я воздвигну
Возле воды, где, лениво виясь, блуждает широкий
15 Минций[257], прибрежья свои тростником скрывающий мягким.
Цезарь будет стоять в середине хозяином храма.[258]
В тирский багрец облачен, я сам в честь его триумфально
Сто погоню вдоль реки колесниц, четверней запряженных!
Греция вся, покинув Алфей и рощи Малорка,
20 Будет ремнем боевым и ристаньем коней состязаться.[259]
Я между тем, увенчав чело свое ветвью оливы,
Буду дары приносить. Мне заране отрадно: ко храму
Шествие я предвожу, быков убиение вижу,
Сцену, где вертится пол с кулисами, где перед действом
25 Пурпурный занавес вверх британнами ткаными вздернут.[260]
Изображу на дверях – из золота с костью слоновой –
Бой гангаридов, доспех победителя в битвах, Квирина;[261]
Также кипящий войной покажу я широко текущий
Нил[262] и медь кораблей, из которой воздвиглись колонны;
30 Азии грады явлю покоренные, участь Нифата;[263]
Парфов, что будто бегут, обернувшись же, стрелы пускают;
Два у различных врагов врукопашную взятых трофея,
Две на двух берегах одержанных сразу победы;
В камне паросском резец, как живые, покажет и лица:
35 Ветвь Ассарака, семью, чей род Юпитером начат,
Вас, родитель наш Трос, и Кинфий, Трои создатель![264]
Зависть злосчастная там устрашится фурий и строгих
Струй Коцита[265] и змей ужасающих вкруг Иксиона,
Свивших его с колесом, и неодолимого камня.[266]
40 Нет, за дриадами вслед – к лесам, к нетронутым рощам!
Ты, Меценат, повелел нелегкое выполнить дело.
Ум не зачнет без тебя ничего, что высоко. Рассей же
Леность мою! Киферон громогласно нас призывает.
Кличут тайгетские псы, Эпидавр, коней укротитель,[267] —
45 И не умолкнет их зов, повторяемый отгулом горным.
Вскоре, однако, начну и горячие славить сраженья
Цезаря, имя его пронесу через столькие годы,
