— Говард, помнишь, ты меня спрашивал про Тухи? Я о нем ничего не знаю. До тех пор, пока я не выстрелил в него, я его ни разу не видел. Я только читал его статьи. И только из-за них я хотел его убить.
Доминика пришла к Роурку вечером того дня, когда Стоддард подал в суд. Она ничего не говорила. Она молча положила на стол сумку и стала стягивать перчатки. Наконец, она подняла на него глаза. В них было такое страдание, что ему стало не по себе.
— Ты ошибаешься, — сказал он. Они всегда могли так разговаривать друг с другом, продолжая разговор, которого не начинали. — Мне не настолько плохо. А то, что ты думаешь сейчас, это преувеличение. Мне не важно даже то, что они хотят его разрушить. Может быть, мне так больно, что я даже не понимаю, что испытываю боль. Но не думаю. И если ты страдаешь из-за меня, не страдай больше меня. Я никогда полностью не отдавался страданию. Это всегда доходило до какой-то определенной точки и дальше не шло. А до тех пор, пока есть эта незатронутая точка, нет и настоящего страдания.
— Где же эта точка?
— Там, где я не могу чувствовать ничего, и думать ни о чем, кроме того, что я построил этот храм. Я создал его. Остальное не имеет значения.
— Ты не должен был его строить. Ты не должен был отдавать его в их руки.
— Это не имеет значения. Даже если они его разрушат. Только тот факт, что он существовал, имеет значение.
Она покачала головой.
— Ты видишь теперь, от чего я тебя спасала, отбирая у тебя заказы? Чтобы не дать им права сделать с тобой вот такое… Они не смеют жить в твоих зданиях… Не смеют трогать тебя… никоим образом…
Когда Доминика вошла в кабинет Тухи, он был разочарован её видом — он не увидел ни гнева, ни насмешки. Она спросила:
— Чего ты этим добиваешься?
— Садись, дорогая, — воскликнул Тухи, стараясь придать разговору обычный между ними тон. — Я очень рад тебя видеть. Совершенно искренне. Ты ужасно долго не приходила. А я так хотел услышать твое мнение об этой статье!
— Чего ты этим добивался?
— Послушай, дорогая, неужели ты обиделась на то, что я написал о твоей статуе?
— В чем цель этого судебного процесса?
— Ну вот, ты хочешь заставить меня говорить, а я так услышать тебя. Но половина удовольствия лучше, чем ничего. Тем более, что я тоже хочу говорить: я ждал тебя с таким нетерпением. Но, пожалуйста, садись, устраивайся поудобнее… Не хочешь? Ну, как угодно. Значит тебя интересует судебный процесс… А что тебе непонятно?
— Каким образом этот процесс принесет ему вред? — ровным тоном спросила она, как будто, читала цифровые данные. — Он же ничего не докажет, независимо от того, выиграет ли он или проиграет. Вся эта история — пустая затея — через год все будет забыто.
