– Я хозяин, – воздвигшийся на крыльце великан ростом не уступал эльфу, а тесак на широком поясе и мозолистые кулаки наводили на мысли о перерезанных глотках и разбойничьем свисте. – Что тебе нужно, девка?
– Комнату мне и моему слуге.
– Ты же видишь, что тут творится? – на поросшем жесткой щетиной лице появилась улыбка.
– Комнату? – из-за угла, пошатываясь и подтягивая штаны, вышел еще один обитатель постоялого двора, стройный и гибкий, с пронзительным прищуром серых глаз и коротко стрижеными светлыми волосами.
Судя по кружевной рубахе и перстню с багровым камушком на пальце, этот тип не испытывал нужды в деньгах.
– А что, у вас есть такая? – с ледяным спокойствием осведомилась Саттия, а Олен ощутил нарастающий гнев.
– Я, Тран ари Хольтен, готов уступить вам, мессана, половину своей кровати, – ухмыльнулся сероглазый, отвесив шутовской поклон. – Клянусь, вы не будете разочарованы…
Один из пьянчужек у крыльца загоготал, лысый с кружкой поморщился, Саттия побагровела.
– Как… – начала она, но Олен отодвинул девушку в сторону и шагнул вперед.
– Ублюдок, зачатый матерью на куче навоза, – раздельно проговорил он, глядя прямо в серые глаза, – ты оскорбил мою мессану и сейчас я тебя за это проучу. Защищайся, если ты мужчина, а не кусок дерьма.
– Слуга, знай место… – ари Хольтен гордо вскинул голову, но на всякий случай отступил на шаг.
Олен ударил коротко, без замаха, и угодил в подбородок. Рука заныла, ари Хольтен не удержался на ногах и шмякнулся на задницу.
– Ах ты тварь… – пропыхтел он, шевеля пострадавшей челюстью. – Я разрежу тебя на куски, а девку разложу прямо тут, в грязи и лужах пива…
Он вскочил, гибкий и легкий, и атаковал сам. Олен закрылся, но чуточку поздно, получил скользящий удар по уху, перстень зацепил левую щеку. Хрустнули зубы, на грудь закапало горячее. Ари Хольтен пакостно улыбнулся, на мгновение перестал двигаться, замер на месте.
И вот тут Олен ударил его по-настоящему. Вложил в движение весь опыт кулачных драк, всю злость и всю горечь, скопившиеся на душе за последние дни. Запястье дернуло болью, сероглазого таристера отбросило на несколько шагов. Он рухнул, разбросав руки, и остался лежать неподвижно, словно мертвый.
– Готов, – восхищенно сказал хозяин постоялого двора. – Ну что, стражу звать?
– Погоди, – вмешался лысый, во взгляде которого стало куда больше разума. Он подошел к ари Хольтену, нагнулся, прижал ладонь к его шее. Потом приподнял веко и заглянул в глаз. – Ничего, живой. К завтрашнему дню оклемается. Но какой удар, какой отличный удар!
