— Почему? — искренне удивился Янек.
— Мы обсуждали его два дня до твоего прихода и так не пришли к общему мнению, — ответил Чигирев.
— В чем же проблема? — спросил Янек.
— А почему ты задал этот вопрос? — вступил в разговор Басов.
— Так, — передернул плечами Янек. — Такие возможности открываются.
— Чем больше возможности, тем выше плата за их реализацию, — усмехнулся Басов. — Да и возможности каждый из нас по-своему оценивает. Вот ты какие увидел?
— Можно походить по разным эпохам, посмотреть, как там люди жили, — растягивая слова, проговорил Янек.
— Неплохое занятие на год-два, — одобрил Басов. — Пока не поймешь, что суть везде одинаковая, а меняется только форма. Дальше что?
— Может, и одна. — Янек с сомнением покачал головой. — Хотя, наверное, интересно посмотреть, как там в разные века жили.
— Хорошо, допустим, ты посмотрел, — настаивал Басов. — Все эпохи обошел. Как ты понимаешь, времени тебе на это хватит. Дальше что?
Янек ненадолго задумался а потом встрепенулся:
— Вы ведь говорили, что во всех мирах история развивается так же, как и в нашем мире?
— Насколько мы можем судить об этом, — заметил Чигирев.
— И насколько еще не вмешались в этот процесс, — добавил Басов.
— Вот и надо вмешаться, — решительно заявил Янек.
— И что бы ты хотел изменить? — с интересом спросил Крапивин.
— Все! — запальчиво заявил мальчик.
— А поконкретнее? — попросил Басов.
— Матерь Божья, да все! — взмахнул руками Янек. — Чтобы коммунизма этого проклятого не было. Чтобы Вторая мировая война не начиналась. Чтобы раздел Польши предотвратить…
— Подскажи еще, как это сделать, — прервал излияния юноши Басов. — Ведь это ты считаешь, что знаешь будущее. Для тех, с кем ты будешь говорить в других эпохах, это будет лишь одна из точек зрения. При том она будет очень раздражать их, если не совпадет с их собственными воззрениями.
— Так ведь не обязательно переубеждать, — предположил Янек. — Пристрелить того же Ленина в семнадцатом — и не будет никакого СССР.
— Это только кажется, что, если бы в сражении при Ватерлоо маршал Груши пошел по другой дороге, вся мировая история поменялась бы на двести лет вперед, — возразил Басов. — Глобальные изменения связаны с состоянием самого общества. Если какая-то страна оккупирована или распалась, значит, она прогнила. Если бы это был здоровый организм, то территория, потерянная дураком-генералом, была бы вскоре отвоевана. Если бы народ ценил свою дер-лову, он бы не дал продажным политикам разорвать ее на части. Мерами, о которых ты говоришь, можно изменить форму, но суть остается неизменной. Народ, который хочет завоевывать и покорять, всегда найдет способ развязать войну. А произойдет это под коммунистическими, имперскими или религиозными лозунгами — не суть важно.
