Комната была перегорожена шкафом. Дима зажег лампу с жестяным абажуром. На столе, покрытом облезлой клеенкой, стояли керосиновая лампа и маленькая электроплитка.
– Садись, – пригласил Дима, смахивая мимоходом крошки.
Иван присел на крашеную табуретку. Баранов содрал с себя свитер и обнаружил невероятно грязную пижонскую рубаху в цветочек. Он залез под стол, выволок оттуда картонный ящик с картошкой и с ходу принялся ее чистить.
Терочкин молчал. Ему было и стыдно, и противно, в душе он проклинал себя за то, что приперся в эти трущобы. Но удрать вот так сразу было неловко.
– Помочь тебе? – выдавил он наконец.
Баранов усмехнулся.
– Ты – гость, Иван. Отдыхай.
– Я чуть не застрелил тебя, – проговорил Иван, который тяготился молчанием.
– Отличное начало для беседы, – заметил Дима. – Валяй дальше, Ванька!
За годы полета Иван отвык от фамильярности и сейчас только кисло улыбнулся.
– Ну… расскажи, как живешь, Вадим.
Вадим плеснул в таз с чищеной картошкой воды.
– Так вот и живу, – сказал он. – А что именно тебя интересует?
– Где работаешь, например.
– В Эрмитаже.
Иван фальшиво оживился.
– Занялся историей? Вот молодец!
– Я там полы мою, – пояснил Дима. – Тетю Хоню помнишь?
Иван опять замолчал. Баранов включил плитку и поставил вариться картошку.
– Сейчас сварится и будем жрать. А пока и чай закипит. Ты картошку-то употребляешь, звездопроходец, или все больше по тюбикам ударяешь?
– Зачем ты спрашиваешь, Дима? Что я, по-твоему, совсем уже?..
– Не знаю, – просто отозвался Дима. И добавил: – Картошка отличная. Я ворую ее в совхозе «Детскосельский». – Он кивнул на засаленный ватник, висевший в углу на гвозде. – Специально в ватнике хожу на дело. Будут бить – не так больно. На всю зиму хватает.
– А это что? – спросил Иван, показывая на керосиновую лампу.
– Да понимаешь, – развеселился Дима, – у нас часто электричество отключают. У меня и примус есть.
– Никогда такой штуки не видел.
– Это тебе не компьютер, Ванька. Такие вещи теперь на каждом шагу не встретишь. Промышленность их не выпускает за ненадобностью, а электричество все-таки отключают. Я в пустом доме нашел. Вишняков по ночам работает, ему свет нужен.
– Вишняков?
– Ну да. Забыл, конечно? Это директор Эрмитажа. Помнишь, у него нашли тогда мою бандуру. Машину времени мою нашли. Как догадались, где она, – до сих пор не понимаю…
– Ах, этот… – сказал Иван, холодея.
Баранов остался верен себе: он не допускал даже мысли о том, что Иван мог его предать. И этот Вишняков, видать, такой же: за все семь лет не проговорился.
