Дима потыкал в картошку вилкой и полез на шкаф за чайником. Вознеся голову над шкафом, Дима произнес:
– Евгений Петрович! Картошка готова.
За перегородкой заскрипела койка. Баранов спрыгнул с табуретки с закопченным чайником в руках. Вместо ручки у чайника была прикручена непокорно вздыбленная проволока.
Когда появился Вишняков, Иван, смутившись, привстал. На заведующем был тот же коричневый костюм, что и семь лет назад. Похоже, он носил его не снимая.
– Сидите, сидите, – поспешно сказал Вишняков и оглянулся на Диму. Тот придвинул ему свой табурет, а сам пристроился на перевернутом вверх дном ведре.
– Чай, надеюсь, из пачки? – спросил Вишняков.
Дима возмутился.
– Евгений Петрович! Неужели я заварил бы гостю пыль?
– Какую пыль? – вмешался Иван.
Вишняков спокойно объяснил:
– Тут спекулянты продавали без талонов чайную пыль. А я много чая пью по ночам. Если эту пыль размешать с нормальным чаем, то получается вполне прилично.
– В этом квартале все колбасные талоны отоваривали чаем, – брякнул Дима. – Забыли?
«И это – разговор двух образованных людей, – подумал Иван. – Один доктор исторических наук, другой учился в нашем интернате…»
Он деликатно поковырял картофелину, которая без масла не лезла в горло.
– Кстати, – сказал вдруг Вадим с набитым ртом, – в газетах писали, что вы вернулись на Землю «почти без потерь». Как понимать это «почти»?
– Так понимать, что потери были, – сухо ответил Иван.
Вишняков быстро взглянул на Диму. Тот сразу подобрался, белесые брови шевельнулись.
– Да? – со странной интонацией переспросил Дима. – И большие?
– Один человек, – отозвался Иван, всем своим видом давая понять, что разговор перестал доставлять ему удовольствие.
Но тупица Баранов продолжал приставать.
– Он погиб в открытом космосе?
– Он вообще не погиб, – сказал Иван. – Мы были вынуждены оставить его там. По техническим причинам. Чтобы успеть спасти остальных.
Стало очень тихо. Баранов и Вишняков молча смотрели каждый в свою тарелку. Потом Баранов сказал:
– Ваня, извини мою назойливость. Но ведь я когда-то учился вместе с вами, и вы все мне не безразличны…
Иван поднял голову и посмотрел Диме в глаза. На это у звездолетчика еще хватило смелости.
– Это Герка, – выговорил Иван. – Гермоген Тищенко.
– Значит, это и был сам блистательный Терочкин, – задумчиво проговорил Вишняков, когда Иван ушел.
Они с Димой переговаривались через шкаф. Вишняков лежал на своей койке поверх байкового одеяла, а Дима мыл посуду.
