И это было необыкновенно приятно. Мама иногда осторожно касалась его щеки, а иногда будила его строгим голосом, но всегда, каждый раз его сердце сладко замирало, в предвкушении.
Потом он открывал глаза, вспоминал о всех трудностях, ожидающих его впереди, расстраивался или злился на то, что пришлось вставать… Но это было потом.
Он еще не проснулся. Что из того, что он лежит сейчас и разговаривает сам с собой? Глаза он еще не открывал, а это значит, что сон продолжается. Ему просто снится, что он лежит с закрытыми глазами и разговаривает сам с собой о том, что лежит… И так далее.
Шатов улыбнулся. Странно, но первое, что пришло в голову после пробуждения, был разговор на лестнице. Не приступ, не избиение Васи, не стрельба, не…
Ну вот, досадливо прикусил губу Шатов, вспомнил. Зачем? Ведь еще можно было лежать, наслаждаясь предвкушением…
– Евгений Шатов, ты знаешь, что стонешь по ночам? И очень страшно стонешь. Будто умираешь.
– Не знаю, – не открывая глаз, ответил Шатов, – в последнее время некому было контролировать меня в это время суток.
– Вы хотите мне сказать, что я единственная женщина, которая покусилась на это тело?
– Я не хочу вам этого сказать. Я хочу вам сказать, что за последнее время – довольное длительное – вы единственная женщина, которая рискнула остаться со мной на ночь.
– Что значит остаться? – возмутилась Вита. – Это я вам разрешила со мной остаться.
– Вита, – Шатов открыл глаза, – тебе не кажется, что у нас с тобой может выработаться скверная привычка врать друг другу по утрам? Мне кажется, что это не очень хорошая основа для длительных отношений.
Вита осторожно присела на край дивана в ногах Шатова:
– А кто вам сказал, что у нас будут длительные отношения?
– Никто, – честно признался Шатов, – это я сам придумал. Только сейчас.
– А мое мнение тут не учитывается?
– Зачем? Как было сказано в «Домострое» – жена да убоится мужа своего.
– Жена… Мужа… – Вита покачала головой.
– Не понял… – протянул Шатов, садясь на постели, – это после того, что ты со мной этой ночью сделала… После того, как я отдал тебе самое дорогое, ты не хочешь выполнить долг любого порядочного человека?
Вита молча рассматривала Шатова. Очень спокойно.
– Что? – возмутился Шатов, – Ты решила надругаться надо мной, а потом… Не выйдет, милая. Я внимательно читал документы о феминистках, так вот они придумали замечательный термин – посткоитальное несогласие. То есть я в принципе был согласен заняться любовью, а после передумал. И подал на тебя в суд за изнасилование. Ты сядешь, радость моя.
