Сердце билось уже где-то в горле, глаза застилала темнота, а крики сзади не отставали. Его хотели убить. То ли давно никого не убивали, то ли просто привыкли убивать.
Поворот – он свернул в первую попавшуюся арку, сбежал по крошащимся ступеням вниз – ступени наверх были разрушены – больно ударился плечом о кусок мрамора, который раньше, возможно, был прекрасной статуей... Он понимал, что бежит в тупик. Что выхода здесь не может быть, что впереди только темнота и смерть. Темнота...
И темнота приняла его.
Он и сам не понял, как оказался в катакомбах. И даже не сразу понял, что оказался в катакомбах. Просто его вдруг охватила бархатная темнота. Мягкая и упругая. Делающая шаги бесшумными, а дыхание ровным. Обертывающая все звуки в тишину.
Испуганный мальчишка замер от неожиданности, мелькнула даже мысль вернуться к свету... Но потом он сжал зубы и шагнул в темноту. Он слышал раньше истории о том, что из катакомб можно не найти выхода. Слышал о чудовищах, живущих там еще с языческих времен. Слышал о призраках рабов, до сих пор рисующих рыб на стенах подземных коридоров. И все-таки пошел.
Под открытое небо он вышел через три дня. Как Иисус из гроба. Почему-то именно так подумал мальчишка, оказавшись на истертой мостовой у подножия одного из семи холмов. Как Иисус из гроба. Как Иисус из гроба. Как...
Кардинал невесело улыбнулся, вспомнив это. Из трех дней скитаний по катакомбам, он вынес два урока. Первый – он научился видеть в полной темноте. Он и сам не смог бы объяснить этого никому, даже если бы решил попытаться. Он научился становиться темнотой, становиться ее центром и чувствовать все, что происходит в нем и в темноте...
Кардинал досадливо махнул рукой. Снова ничего не получилось. Он так и не научился выражать словами эти свои ощущения. А вот второй урок...
Чтобы выжить, нужно уйти в темноту. Чтобы выжить – утонуть в темноте, слиться с ней, стать ее частью...
Это он запомнил накрепко. С этим прожил всю свою жизнь. И, возможно, именно за это его умение была открыта ему тайна Договора.
Они думали, что он продолжит их дело. И только один из старцев понял, что именно ему, Кардиналу, суждено это дело... дело... закончить.
Осталось совсем немного. И, странно, сейчас, когда до завершения оставалось всего несколько шагов, он вспомнил, что самым трудным поначалу было не ощущать себя еретиком, произнося слово «бог» во множественном числе.
Коридор закончился деревянной окованной железом дверью. Возле двери стояли два охранника. Стояли, как и всегда, в кромешной темноте и полной тишине. Кардинала они почувствовали всего в двух шагах от себя.
