– Переворачивайся… утекун.
Лег на спину… она на меня вновь забралась… хе, думаю, хорошо, что на живот, а не ниже. А то конфуз мог бы выйти… или не выйти?
Смотрю на нее… и вдруг, как волной захлестнуло, с головой – понял!
Осторожно так руку поднял и – хлоп, – прижал ее ладошку к шее.
– Ну что, Эрик, – улыбнулась она… – Отпусти…
– Сейчас…
А сам гляжу на искорки в ее глазах… разгорающиеся и понимаю, что нет, не отпущу. Ни за что на свете не отпущу.
– Стаська… Анастасия…
Вторая ладошка справа, чуть пониже ребер на меня легла тихонько, вверх медленно скользнула и обняла за шею, напротив первой, что я прижимать продолжал. А потом зажмурилась моя девочка и начала потихоньку ко мне наклоняться… пока ее губы с моими не соприкоснулись.
Я еще испугаться успел – целоваться ведь не умею, как бы чего… а потом все на свете забыл.
Первый в моей жизни поцелуй… Было это – даже не знаю, как и словами передать. Словно пьешь что-то вкусное бесконечно, пьянящее, а на вкус – клубничное мороженое, только горячее и одновременно – как первая затяжка после хрен-знает-сколько-курева-не-было.
Долго мы так друг друга «пили». Минут… не знаю, сколько!
Наконец разлепились.
– Стась…
– Нет, – перебила она меня. Зашептала жарко в ухо: – Не надо. Ничего не говори! Просто… просто люби меня. Люби!
Что я, что она – одежду чуть ли не в секунду сорвали. Я покрывало заодно с одеялом отбросил, лег. Она рядом вытянулась… и простынка, – то ли атласная, то ли шелковая, хрен их разберет, знаю только, что никогда прежде на такой лежать не доводилось, – захрустела под телом ее вкусно. Еле-еле сдержался, чтобы зверем не накинуться, – сообразил вовремя, что мне в данный момент лучше удаль свою подальше засунуть… в то самое единственное укромное местечко, которое у голого мужика имеется.
– Стаська… до чего же ты красивая!
По правде говоря, я большую часть ее толком не видел – угадывал. Освещения-то всего – блики с улицы. Так что более-менее видны были только личико, да часть плеча левого… до соска.
Смотрю и думаю – черт, какое же она все-таки еще дите! Сиськи… то есть груди, совсем еще маленькие – у хорошего заряжающего и то в этих местах больше выпирает. И вообще вся она тонкая такая, хрупкая – даже трогать страшно, не говоря уже о том, чтобы чего-то более энергичное совершать.
А с другой стороны, соображаю, нечего мне, олуху, к аристократке в хрен знает каком поколении с кобыльей меркой подступаться. У них же стандарт породы другой совсем, тут необъятность зада, да диаметр вымени не в цене! А вот утонченность, – от слова «тонкий» – как раз наоборот! Так что правильно все у девочки моей, а я дурак, дурак, дурак!
