Натуральнейшая. То есть видал я людей, которые на крыс похожи были, один гауптман Раух чего стоил, но то все же люди были, человеки… хотя бы на лицо, а у этого Ретмэна рожа шерстью покрыта, глаза-бусинки блестящие и клыки характерные под носом.
Вот ведь…
До «бергманна», прикидываю, далековато. А вот «штейр»…
– Можно, – осведомился я, – одеться по форме? Неуютно, понимаете, себя ощущаю без нее, сосредоточиться не выходит… да и холодно с утра.
– Одевайтесь.
Я к стулу потянулся… схватил кобуру, выдернул пистолет, вскинул… и проснулся.
Никакого Ретмэна, понятно, рядом не обнаружилось, а Стаська на месте, в покрывало завернулась, носиком в предплечье мое уткнулась и спит себе тихонько.
Интересно, какая только хрень не приснится! Еще бы… морфин, плюс ром – грамм полтораста я в себя вчера опрокинул, плюс шок от ранения, кровопотеря, плюс эти… ферменты или гормоны, уж не помню, как их там, ну и общая накрученность. От такого коктейля в крови не то что крыса в балахоне – слон в балетной пачке запросто привидится и еще закурить попросит.
Кстати, о куреве… закурить бы я сейчас ох как не против.
Встал, – осторожно, чтобы Стаську не потревожить, – прохлопал карманы… нет, не бывает в этом мире чудес, одна пачка, и та пустая, вчера последнюю скурил.
А хочется.
Натянул кое-как трусы, носки – чтобы по полу холодному не шлепать, – и просеменил на цыпочках до двери в соседнюю комнату. Видок, конечно, не очень потребный. Севшин потом мне долго его припоминать будет, равно как и весь концерт наш ночной, но это все мелочи – главное, чтобы куревом поделился.
Открыл дверь, глядь – вот те раз! Спит наш доблестный часовой! Классическое зрелище – почивать изволят их благородие господин бывший поручик, сидя на стуле у окна и голову на подоконник уронив. Ладно, думаю, сейчас я тебе устрою побудку.
Обошел вдоль стены, подкрался – и левой, здоровой рукой с маху по плечу его!
А он – не шевельнулся. И когда до меня дошло, когда осознал – похолодел я не хуже того, что под ладонью почувствовал. Присел на корточки, подвинулся вперед, заглянул ему в лицо… спокойное такое, безмятежное, словно и вправду задремал на минуту.
А над правой бровью маленькое такое входное отверстие, точь-в-точь как у меня на рубашке.
Первая мысль, главное, у меня была – дурацкая: не махнулись они с Серко тогда и вот… оба…
Нельзя на войне в приметы не верить.
* * *
В общем, нам, тем, кто до утра дожил, повезло, конечно, просто невероятно. Ну да, невероятно… был, помню, у нас в батальоне мехвод один, Адам Хесслер, из пятнадцати панцеров выскочить успел. Кнопке его «живым опровержением теории вероятности» именовал. Только, как говорят русские, сколь веревочке ни виться… а против науки не попрешь. На шестнадцатой машине кончилось хесслерово счастье – в лобовой лист болванкой влепило, без пробития, но с внутренней стороны осколок отслоился и в переносицу!
