– Но она же хотела как лучше! – горячо сказал Ванька.
– В том-то и беда, – кивнул Глеб.
Рассуждая о Лизон, Бейбарсов не забывал быстро спускаться, держа наготове бамбуковую трость и настороженно вглядываясь в каждую нишу, достаточную для того, чтобы в ней спрятаться.
Зыбкая сырость забиралась Ваньке в рукава. Тангро, не любивший сырости, шевелился под свитером.
– Холодно здесь, – сказал Ванька.
– Разумеется. Когда ты уже умер – приходится думать о сохранности кожи, – пояснил Глеб мрачно.
Лестница в подвал была деревянной и неожиданно длинной. Рассохшееся дерево стреляло и скрипело от каждого шага Бейбарсова. Под Ванькой ступеньки, напротив, почти не издавали никакого звука.
– Как ты ухитряешься не скрипеть? Весишь ты примерно столько же, но шума от тебя раза в три меньше, – шепнул Глеб удивленно.
Ванька не стал говорить, что жизнь в чаще приучает к тишине и осторожности. Шумные в лесу долго не живут.
– Нашел на чердаке в сторожке брошюрку для партизан. Пожелтевшая такая, толковая. Чтобы производить меньше шума, по рыхлой земле или пашне надо идти, наступая пяткой. По твердому грунту или грунту с камнями – носком. По траве – равномерно всей стопой.
– А по деревянным ступенькам?
– Про деревянные ступеньки там ничего нет. Это я вычислил уже опытно. Тоже всей стопой, но когда наступишь, не перемещать центр тяжести ни назад, ни вперед. Так скрипа меньше.
– Стиль буратинки? – серьезно уточнил Глеб.
– Все лучше, чем стиль пустого ведра, которое волокут за собой на веревке, – ответил Ванька.
Бейбарсов не стал спорить. Он уже остановился у низкой железной двери, в которую можно было войти лишь пригнувшись. С другой стороны доносился гул голосов. Прямо на металле прыгали белые буквы из баллончика. Поспешные буквы, разной величины:
«ПреЖде чЕм воЙти – пОдУмАй: а оНо теБе нАдо?»
– Люблю здоровый упырский юмор! – сказал Ванька.
Не поворачиваясь, он почувствовал, что Глеб наклонил голову и внимательно посмотрел на него.
– Ты еще не раздумал отдать мне Таню? – послышался из полутьмы его вкрадчивый голос.
Вместо ответа Ванька решительно вытер перстень о рукав свитера. Сухие перстни лучше выбрасывают искры.
– Ну на нет и суда нет! – сказал Бейбарсов, пинком открывая дверь. – Ребята, мы на дискотеку! – с вызовом объявил он.
Ванька, ворвавшийся в подвал следом за Бейбарсовым, прищурился от неожиданно яркого голубоватого света, бившего из стоящей на столе высокой стеклянной лампы. Прямо перед ними буквой Т вытянулся длинный дощатый стол, за которым помещалось около трех десятков упырей.
