И вот сейчас, прицеливаясь в попугая из пулемета, Грохотун продолжал бороться с собой, как вдруг тряпка, которой он протирал стволы, повисла у него на рогах.
«Ветер, что ли?» – подумал рогатый робот.
Он сдернул тряпку и отшвырнул ее от себя, но она внезапно остановилась в воздухе и вновь полетела в его сторону. Грохотун наступил на нее ногой, но та продолжала упрямо дергаться и извиваться, а когда робот отвлекся и убрал ногу, она прыгнула, как кобра, и повисла у него на рыцарском шлеме, закрыв зрительные датчики, и вдобавок ухитрилась завязаться узлом на затылке.
Изумленный Грохотун отложил пулемет, сорвал тряпку и, сжав ее в огромной горсти, стал разглядывать.
– Хм. Никогда не слышал об эпидемии тряпочного бешенства, – бормотал он. – Интересно, это не заразно? Нужно на всякий случай ее пристрелить!
Решив так, робот бросил тряпку на землю и испепелил ее выстрелом из лазерного пулемета.
– Хорошая была тряпочка! Жаль было ее уничтожать, да ничего не поделаешь! С тряпочным бешенством шутки плохи!
Расправившись с тряпкой, Грохотун вновь стал искать прицелом попугая, который, не замечая ничего вокруг, выписывал в небе фигуры высшего пилотажа.
– А не сделать ли мне миллиметраж? Попадать в него не буду, а лишь испугаю! – соблазнился робот, но не успел он нажать на курок, как кто-то сильно хлопнул его сзади по плечу.
– Это вы, кэп?
Робот круто обернулся, но никого не увидел и ошеломленно крякнул. «Видать, блок сознания перегрелся! Давно надо было заменить вентилятор в правом ухе!» – сказал он себе, вновь возвращаясь к пулемету. Но не успел Грохотун толком прицелиться, как кто-то хлопнул его по плечу.
– Чьи это шутки?
Великан повернулся с неожиданной для такой громадины быстротой, но за его спиной по-прежнему было пусто, правда, донесся чей-то короткий смешок.
– Кто здесь? – с беспокойством окликнул Грохотун.
– Я твоя совесть! – ответил ему звонкий голос.
Робот подозрительно уставился в пустоту.
– Что-то твой голос мне больно знаком!
– Разумеется, каждому знаком голос собственной совести! – ответил его невидимый собеседник.
– Так, значит, ты моя совесть? Ты уверена, что ты не тряпочное бешенство? – поинтересовался робот.
– Уверена! Скажи, Грохотун, тебя устраивает то, как ты живешь? Ты никогда не задумывался о смысле жизни и бытия?
– Чего-чего? – не понял робот, в речевой программе которого такие сложные слова отсутствовали.
– Говорю, никогда не задумывался, зачем ты живешь? – повторил голос.
