– хотя уже многие стали считать находку живым существом, какой-то неизвестной нам формой жизни.
Само его появление в поле зрения патрульного крейсера было не менее загадочным. Еще за полчаса до обнаружения его там не было, наблюдатели крейсера стояли насмерть, утверждая это. Заметили его сразу после того, как из сопространства вышел инский торгаш, возвращавшийся из обычного рейса на Симароду. Возможно, шар до этого существовал в сопространстве и выскочил оттуда вследствие проявления эффекта выталкивания, который всегда возникает при выходе из Простора любой значительной массы. Кстати, «заметили» – слово не совсем точное: его не видели до того самого мгновения, когда, приблизившись к транспорту для проведения обычного досмотра, на шар буквально наткнулись при стыковке – он оказался между портами обоих кораблей, словно бы сам просился на борт. Чудеса, да и только. Во всяком случае, именно так все это выглядело в официальном изложении пресс-службы инского правительства, а других источников информации просто не существовало.
Таким вот образом мир сделался еще на одну загадку богаче. Командир крейсера немедленно доложил своему начальству по ВВ-связи о странной находке и получил указание: проверить, не проявляет ли обнаруженный предмет какой-либо опасной активности, например, не является ли источником каких-либо излучений или еще чего-нибудь в этом роде. И если не является – взять его на борт со всеми мерами предосторожности и доставить на планету.
Так и было сделано. На Ине авторитетная комиссия из военных и ученых потратила немало времени на то, чтобы разобраться в происхождении, устройстве и назначении необычной находки; результаты практически равнялись нулю, шар по-прежнему оставался вещью в себе. И хотя самые различные гипотезы по его поводу продолжали возникать, загадку на какое-то время оставили в покое, поместив шар в самый защищенный зал Государственного центра закрытых наук. Всякий доступ к нему, даже для ученых, прекратили («временно», как было объявлено, однако же известно, что нет ничего более долговечного, чем временное) и лишь наблюдали за ним при помощи приборов.
Смысл такой политики был ясен: все сходились на мнении, что шар никак не мог быть природным образованием, но явно являлся артефактом. А если так, то он был либо запущен изготовителями с какой-то целью, либо потерян. Если верным было первое предположение, то предмет рано или поздно должен был проявить какую-то активность. Если был потерян – его стали бы искать, и в конце концов потерявшие оказались бы в этих краях: не могли ведь хозяева не знать никаких способов его отслеживания. А поскольку заслуживало внимания и мнение, что эта штуковина могла оказаться и разведчиком, накапливающим информацию и передающим ее хозяевам каким-то неведомым способом, его и изолировали от внешнего мира, так что свои шпионские задачи (если таковые действительно существовали) предмет никак не мог выполнять.
