Один раз нам навстречу попался Хайнц, почему-то в одиночестве. Он был временно трезв, а потому деликатно прошел мимо, восхищенно покачав головой, и украдкой показал мне большой палец.
Что еще могу я добавить? Я не думал ни о чем. В данный отрезок времени моей непутевой жизни мне было наплевать абсолютно на всё, кроме Клотты. А что она во мне нашла? Не знаю… Но проституткой — и я потом в этом убедился — она не была.
Не помню, как вечером мы оказались в моем бунгало. Снаружи доносились звуки очередной попойки. Выделялся голос Хайнца. Пару раз я расслышал свое имя. Похоже, он повествовал развеселой компании международных алкоголиков о том, какую замечательную негритянскую кралю склеил его лучший русский друг.
Я сидел на краю постели, а Клотта стояла передо мной на коленях. Я с ужасом чувствовал, что от жуткого перенапряжения последних дней мой конёк отнюдь не закусил удила. Но Клотта ласково брала его в сложенные горсточкой ладошки, дула на него, что-то ласково говорила, прикасалась кончиком горячего язычка. И эти «заклинания» не могли не возыметь действия. Через какое-то время напряжение стало почти мучительным, и я почувствовал, что дело пошло всерьез.
То мне казалось, что член мой ненароком угодил в трубу работающего пылесоса, то его словно охаживали пусть мягкой и нежной, но всё же тёркой. Я проваливался, выныривал и проваливался вновь… Разрядка не сняла напряжения — ни малейшим образом.
Я сразу же захотел ее опять, но на сей раз полноценно — как мужчина женщину, а не как вокзальный искатель минетных пятиминуток. Однако она комичным жестом приложила пальчик к губам — к тем, что в низу лобка — мол, нельзя.
Я развернул ее к себе спиной и сполз с кровати на пол. Теперь уже на коленях стоял я. Припав щекой к горячему черному мрамору ее ягодиц, я наклонил мою Клотту вперед. Но и языком войти в нее мне не было позволено — своего «мышонка» Клотта спрятала под ладошкой. Лишь второе, более тесное отверстие, открылось для моих ласк. И я припал к нему иссохшим ртом, как путник к роднику. И сейчас, по прошествии уже нескольких лет, я точно знаю, что никогда в жизни не испытаю большего наслаждения, лаская сам. А тогда я почувствовал, как ягодицы Клотты напряглись, ноги чуть согнулись в коленях — она наклонялась вперед все ниже и ниже. И через мгновение я с удивлением вновь ощутил ее пухлые губы на своем по-прежнему напряженном члене. И лишь вторая разрядка дала мне успокоение.
